История королевской Франции. Кардинал Ришелье: биография исторической личности Жан дю плесси

дю Плесси Арман Жан (кардинал Ришелье)
(09.09.1585-04.12.1642)

Жизнь Армана Жана дю Плесси - кардинала Ришелье, первого министра Людовика XIII - не лишена загадок и тайн. И начинаются они буквально с первого дня его жизни.

Сын Франсуа дю Плесси, сеньора де Плесси, и дамы Сюзанны де ла Порт, его жены, родившийся в девятый день сентября 1585 года, был крещен 5 мая 1586 года в парижской церкви Сент-Эсташ и наречен именем Арман Жан. Малыш родился очень слабым; его здоровье долгое время внушало серьезные опасения.

Семья дю Плесси де Ришелье принадлежала к родовитому дворянству Пуату. Отец Ришелье входил в число самых доверенных лиц короля Генриха III. Молодой король назначил своего любимца на почетную должность Прево королевского дома, а затем возвел в ранг Прево Франции, пожаловав орден Святого Духа, который имели лишь избранные.

Мать будущего великого кардинала предназначала его сперва к военной службе. Тем не менее, Арман получил чрезвычайно хорошее образование, изучал в Лизье риторику и философию, а затем поступил в военное училище. Он успел добиться больших успехов в фехтовании и верховой езде, когда домашние обстоятельства побудили его отказаться от военной карьеры и перейти в духовное звание.

Ришелье, приехав в Париж, в первое время продолжал научные занятия. Блистательно сдав экзамен в Сорбонне, он получил в 1607 году ученую степень доктора богословия.

Дватцати-трех летний епископ, вступив в управление епархией, сразу проявил большие организаторские способности. За 5 лет он заново отстроил церкви, разрушенные во время религиозных войн.

Тем временем, Генрих 4 пал от руки убийцы и люсонскому епископу пришлось ехать в Париж чтобы присягнуть королеве- регентше Марии Медичи. В начале 1616 года Ришелье был назначен штатным священником при дворе Анны Австрийской и поселился в Париже. В том же году он был зачислен в государственный совет и назначен секретарем Марии Медичи, удостоившей избрать молодого ловкого епископа своим фаворитом. Вскоре Ришелье стал министром иностранных дел. Но 24 апреля 1617 года, после того как Людовик 13 полностью вступил в управление государством, Ришелье ждала опала. Ему не оставалось иного выбора, как разделить с королевой-матерью изгнание в Блуа.

После того, как во главе министерства стал принц Конде, Мария Медичи, следуя советам Ришелье, мало помалу вернула себе доверие сына. По ее наставлению епископ получил, наконец, в 1622 году так долго обещанную кардинальскую шапку.

Неизвестно когда именно Ришелье успел вкрасться в доверие к Людовику XIII. Во всяком случае, это произошло между апрелем и августом 1624 года. 13 августа кардинал занимал уже пост первого министра.

Изучив до тонкости характер Людовика XIII, ловкий кардинал постоянно выставлял себя лишь хорошим исполнителем предначертаний Монарха. Являясь к королю с докладом, он никогда не навязывал, открыто своего мнения, но излагал обстоятельства дела так, что Людовик XIII, как будто иногда даже вопреки министру, принимал решение, вполне соответствовавшее его видам.

Опаснейшим противником Ришелье при дворе Людовика XIII была королева-мать. Мария Медичи преследовала бывшего своего любимца чисто с женской настойчивостью. Враждебность приняла ожесточенный характер, когда Ришелье удалось оттеснить королеву-мать от непосредственного участия в управлении государством.

Супруга Людовика XIII Анна Австрийская видела в кардинале злейшего врага венских и мадридских своих родственников, а потому была его противником. Ришелье в свою очередь преследовал ее самым беспощадным образом. Враги Ришелье с Марией Медичи во главе вели против него войну. С 1626 года до самой смерти кардинала один заговор сменялся другим. Кардинал Ришелье получил разрешение содержать для личной охраны стражу из 50 мушкетеров. Впоследствии их численность увеличилась до 300 человек. Будучи поклонником системы террора, Ришелье пользовался каждым удобным случаем, чтобы устранить своих противников и показать им свое могущество.

Несмотря на весьма слабое здоровье, Ришелье чрезвычайно много работал и входил во все подробности государственного управления. Немало времени затрачивалось у него также на литературные труды, театр. Ришелье был одним из лучших ораторов своего времени. Речи его в парламенте и в собрании имели обыкновенно деловой характер.

Великому кардиналу принадлежит честь официального учреждения Французской академии. Еще с 1629 года организовался кружок лиц принадлежавших к числу наиболее образованейших людей своего времени. Весьма вероятно, что Ришелье имел при этом в виду литераторов, и влиять таким путем на общественное мнение. С подобной целью основана была в 1631 году еженедельная газета "Gazette de France ".

Став у кормила правления Ришелье, занимался делами, невзирая на слабость своего все ухудшавшегося здоровья. Мучительные нарывы, ревматизмы и лихорадки почти не давали ему покоя, а с 1633года у него обнаружилась каменная болезнь. Он продолжал работать с изумительной энергией. Но в июне 1635 года ревматизм перешел на челюсти, и вместе с тем у кардинала появились опасные признаки уремии. Вследствие упадка сил он мог путешествовать только на носилках. Некоторое время спустя он настолько ослабел, что уже не смог пользоваться свежим воздухом в рюэльском парке. Король, озабоченный состоянием первого министра посещал его, чтобы советоваться о государственных делах. В декабре 1642 года сильное воспаление легких свело его в могилу .

Ришелье и после смерти продолжал управлять Францией, так как Людовик XIII предписал своему государственному совету руководствоваться во внутренней и внешней политике программой великого кардинала.

Биография процитирована с текста сайта

Выбрать главу

СЕМЬЯ ДЮ ПЛЕССИ

Арман Жан дю Плесси родился 9 сентября 1585 года в Париже в семье мелких дворян с границ Пуату и Анжу.

Франсуаза Гильдехаймер

Отец кардинала Ришелье был очень достойным человеком.

Таллеман де Рео

Образ Ришелье вызывает множество воспоминаний. Например, его замаранное грязью епископство в Люсоне; впрочем, это общепризнанная ошибка кардинала. Все время назойливо повторяется версия о скромном происхождении семьи дю Плесси - заставлявшая, вероятно, не раз переворачиваться Ришелье в его могиле, отвергнутая господами Тапье и Муснье, но все еще присутствующая у некоторых авторов . Сегодня признано, что «фамилия Ришелье была очень известной при дворе Генриха III» (M. Кармона); но наблюдается расхождение мнений в том, что касается древности и благородства рода .

Отметая мнение о происхождении из «малой аристократии», историограф Андре Дю Шен в 1631 году опубликовал генеалогическое древо, возводившее «доказательства» знатности министра аж к 1201 году. Дю Плесси считали уроженцами Пуату, принадлежащими к старинному рыцарскому роду. К несчастью, Дю Шен не имел ни образованности, ни чутья Шерена, хотя даже Шерен не смог бы гарантировать родственную связь, угодную тогдашней власти. На самом деле о дворянстве можно уверенно говорить, лишь начиная с шестого предка, некоего Соважа дю Плесси, сеньора Вервольера, жившего в 1388 году, супруга Изабо Ле Груа де Беларб. Ранее 1400 года дворянские корни не прослеживаются; хотя в XVIII веке подобное происхождение позволит пользоваться придворными почестями .

Сын этого Соважа, Жоффруа, женился на девице Перрин де Клерамбо, знатной даме и наследнице сеньории Ришелье; таким образом, Ришелье вошло в состав фамилии как родовое имя. Это был маленький феод, в 1631 году ставший герцогством и весьма расширившийся к этому времени. Дю Плесси-Ришелье не отказываются от протекции обладающих властью соотечественников - герцогов Монпансье и Рошешуар - и заключают весьма выгодные и почетные браки. Три из них очень важны: в 1489 году заключается союз с прославленным домом Монморанси - Франсуа II дю Плесси женится на Гийонне де Лаваль. В 1542 году заключается брак между Луи дю Плесси, дедом кардинала, и Франсуазой де Рошешуар . В 1565 году заключен брачный союз между Луизой дю Плесси, тетей министра, и Франсуа де Камбу. Эти несколько деталей поясняют слова Таллемана де Рео: «Отец кардинала Ришелье был очень достойным человеком», а также еще более определенную фразу кардинала де Реца: «Ришелье был благородного происхождения».

Древность рода и заключенные брачные союзы являлись при монархии двумя важными пунктами, позволявшими семье занять место в аристократической иерархии. Не следует забывать и о ценности службы и вознаграждении за нее. Дед министра-кардинала Луи I дю Плесси († 1551) умер «во цвете лет», «честно отслужив королям Франциску I и Генриху И» (отец Ансельм); его брат Жак был епископом Люсона; другие его братья прославились как неутомимые вояки. Один из них, Франсуа, по прозвищу Деревянная Нога († 1563), специализировавшийся на осадных войнах и рубивший гугенотов, являлся губернатором Гавра. Другой, Антуан († 1567), также обладавший искусством ведения осады и бившийся с гугенотами, был губернатором Тура. Военная служба этих неустрашимых дю Плесси способствовала карьере Франсуа III де Ришелье (1548–1590), отца кардинала.

1585 года. Отцом его был один из ближайших сподвижников короля Генриха III, главный судья Франции, Франсуа В девять лет мальчика отдали в Наваррский колледж, позже он учился в одной из высших школ Парижа. В 1606-м будущий кардинал Ришелье получил свою первую должность, будучи назначенным Люсонским епископом. Несколько лет молодой священник прожил в Пуатье, где находилась его епархия. Однако после смерти короля Генриха IV молодой человек возвращается в Париж, чтобы примкнуть к одному из политических течений, которому он симпатизировал. Это произошло в 1610 году.

Начало политической карьеры

Очень скоро он завязал новые знакомства в столице, в немалой степени поспособствовавшие его дальнейшему подъему. Важным событием стала встреча молодого епископа с Кончино Кончини - фаворитом овдовевшей королевы Итальянец оценил гибкость ума и образованность Ришелье, став его протеже и пригласив вступить в так называемую "испанскую" партию. Очень скоро Ришелье превратился в одного из важнейших советников регентши.

В 1615 году во Франции происходит важное событие: юного короля Людовика XIII женят на испанской принцессе Ришелье же становится духовником новоявленной королевы. А через год в его руках фактически оказываются все международные дела французской короны. В 1617 году повзрослевший король принимает решение избавиться от Кончино Кончини. С этим заданием к последнему были посланы наемные убийцы. Ришелье через собственных агентов получил известие о готовящемся событии заранее. Но вместо того чтобы попытаться предотвратить убийство, молодой интриган сделал классическую ставку: предпочел сменить себе покровителя на более могущественного. Однако расчет оказался неверным. Явившись утром ко двору короля с поздравлениями, он вместо ожидаемых приветствий получил холодный прием и фактически был изгнан со двора на долгие семь лет. Сперва он был удален в Блуа вместе с Марией Медичи (матерью юного короля), а позже в Люсон.

Блестящие годы французского кардинала

В 1622 году Ришелье был посвящен в новый церковный сан: теперь он католический кардинал. А возвращение во дворец произошло уже в 1624 году. Этому способствовало примирение с матерью. В это же время кардинал Ришелье становится фактически первым министром короля. Это было связано с обострившимися интригами внутри государства, которые угрожали Франции, и в частности Бурбонам, потерей собственного суверенитета перед лицом австрийских и испанских Габсбургов. Королю был просто необходим опытный в этих делах человек, который сумеет нормализовать обстановку в высших кругах аристократии. Ним стал кардинал Ришелье. Следующие годы стали поистине блестящими для первого министра Франции. Основой его программы всегда было укрепление абсолютизма и королевской власти в стране. И он весьма продуктивно создавал это своими действиями: были казнены мятежные феодалы, разрушены их замки, среди аристократов были запрещены дуэли, уничтожено движение гугенотов, ограничено Магдебургское право городов. Кардинал активно поддерживал протестантских князей Германии, которые выступали против государя Священной Римской народа и тем самым ослабляли его позиции. Во второй половине тридцатых в результате войны с Испанией в состав Франции вернулись Лотарингия и Эльзас. Кардинал Ришелье умер в декабре 1642 года в столице.

Наследие французского министра

Немалый след он оставил не только в политической истории Европы, но и в мировом искусстве. Неоднократно появлялся в художественных фильмах, изображающих Францию того времени, кардинал Ришелье. Фото и портреты его стали одними из наиболее узнаваемых в плеяде важнейших европейских деятелей

Франсин дю Плесси Грей

Они: воспоминания о родителях

Посвящается им – с тоской и любовью

Francine du Plessix Gray

A Memoir of Parents

Художественное оформление Андрей Бондаренко

В книге представлены фото из семейного архива автора, Владимира Сычева, Людмилы Штерн, архивов Государственного музея В.В. Маяковского (Москва) и фотоагентства “Восток-Медиа” (www.vostock-photo.com).

Мне снятся очень яркие сны. Десять лет назад, в четвертую годовщину смерти мамы, я увидела особенно впечатляющий сон.

Снилось мне, что я живу одна в простом деревенском домике на холме, из окон моих открывается вид на долину. Внезапно я получаю письмо: мама требует переехать к ней – на холм напротив под названием Атланта. (О, причуды подсознания! Заменив пару букв, из этого слова легко сложить мамино имя – Татьяна.) Я сержусь, мне не хочется ей подчиняться, – и пишу в ответ: “Мне и тут хорошо живется. Я к тебе не поеду!”

Тогда мама приходит ко мне сама. Во сне она совсем не похожа на высокую величественную даму, которую я помню. Напротив, это сухонькая улыбчивая старушка, вся в черном и в скромной черной шляпке с вуалью в мушку. Я никогда не видела ее такой счастливой – она стоит на пороге, не желая входить, сияет от удовольствия и шлет мне воздушные поцелуи, а я улыбаюсь и машу ей в ответ. Нам обеим хорошо, мы рады друг другу и в этот момент ближе, чем когда-либо были на самом деле.

Проснувшись тогда, в 1995-м, я уже знала, к чему этот сон: пришла пора поговорить с мамой. Как это часто бывает в общении с родителями, наш разговор мог состояться только письменно, при жизни мы с ней никогда так не говорили. Моя блистательная мать – законодательница мод своего поколения, превратившая всю свою жизнь в ослепительный спектакль и вскружившая немало голов, – не слишком-то любила разговоры. Татьяна Яковлева дю Плесси Либерман заявляла, а не советовалась, провозглашала, а не беседовала, диктовала, а не убеждала. Пережитые потрясения – русская революция, Вторая мировая война – оставили в ее душе раны, которых она старалась не касаться и никогда не выставляла напоказ. Когда я написала первый текст о ней – он вышел в журнале The New Yorker под заголовком “История модницы” и отчасти входит в эту книгу, – я поняла, почему многие писатели обращались в творчестве к истории своей семьи. Будь вы Колетт, Владимир Набоков, Майя Анжелу или Гарольд Николсон – проникая в молчание родителей, распутывая паутину недомолвок, за которой они скрывали правду о себе, а порой и о вас, – вы не просто возвращаете к жизни своих близких, но зачастую яснее начинаете понимать себя и свое прошлое. Никакая другая литературная форма вам этого не даст.

Я понимала, что эти сорок страниц о матери как иконе моды – зародыш книги, которую я когда-нибудь обязательно напишу. Но я также понимала, что нельзя рассказать о жизни Татьяны без истории ее спутника – моего отчима, легендарного волшебника издательского дела Александра Либермана, пережившего ее на семь лет. Написать же правдиво о ком-либо, кто еще жив, – совершенно утопическая задача. Поэтому я тянула время и писала биографии персонажей, во многом таких же необычных, как мои родители: маркиза де Сада и Симоны Вейль. Намеченные мемуары стали очень далекой целью. Лишь в 2001 году, через год после кончины моего любимого отчима, плач по ушедшим родителям перешел в стадию, которая позволила мне написать эту книгу.

Мои родители, Татьяна и Александр Либерманы, были очень непростыми людьми. Глубоко замкнутые по своей сути, они вместе с тем наслаждались всеобщим вниманием и с гордостью блистали на страницах самых известных светских журналов, которые взахлеб писали об их роскошной жизни, модных интерьерах и пересказывали их тонкие остроты. Вспоминая, как тщательно родители собирали памятные документы о своей жизни, я понимаю, что им всегда хотелось иметь своего биографа. Кроме свидетельств о смерти или заключении брака и тысячи их фотографий в моем архиве сейчас хранятся такие неожиданные вещи, как документ об обрезании отчима, подписанный в 1912 году главным раввином Киева; письма, которые он писал в девять лет семье из частной школы в Великобритании; табели из французского пансиона, переписка его родителей 1920-х годов, романтические письма маме и ее не менее страстные ответы 1930-х годов, нансеновский паспорт, с которым он уехал в Америку в 1941 году, свидетельство о натурализации в США, заказ на ремешок для маминых часов (когда он возглавлял издательский дом Condé Nast , то заказал дюжину позолоченных кожаных ремешков, и она носила их десятилетиями). Среди маминых документов – ее паспорта начиная с 1920-х годов: русский, французский, американский; больничный лист 1890-х, выданный ее деду по материнской линии, главному директору Мариинского императорского балета в ее родном Санкт-Петербурге; коллекция документов, связанных с ее дядей, выдающимся художником и путешественником Александром Яковлевым, которому посвящена вторая глава этой книги; любовные письма от великого русского поэта Владимира Маяковского (для которого Татьяна была одной из двух главных муз) – я привожу их в третьей и четвертой главах; чуть ли не все мои послания из лагерей, школ или путешествий, Ausweis – удостоверение, позволившее нам покинуть оккупированную Францию во второй половине 1940 года. Складывается впечатление, что родители намеренно собирали декорации, реквизит, а также объективные свидетельства своей жизни – всё, что могло бы понадобиться биографу для создания живого портрета.

Я намеренно делаю ударение на слове “объективные”. Несмотря на то, что жизнь этой влиятельной пары эмигрантов в Нью-Йорке во многом являлась достоянием общественности, они тщательно оберегали частную составляющую этой жизни – тем более что в последние десятилетия обращенный к публике фасад строился исключительно на обмане и лести. Каждый из них видел свою будущую биографию по-своему. Отчим, одержимый контролем над всем и вся, хотел, чтобы ее подготовили пока он жив и чтобы автором была не я. Мама же, наоборот, мечтала, чтобы биографию написала я и непременно после ее смерти. Только благодаря тому, что последние полвека я веду дневник, у меня есть возможность выполнить ее желание, а заодно разорвать ту паутину недосказанностей, которой мои родители оплели себя в последние годы. Постепенно болезни и зависимости подточили их здоровье, и я стала чувствовать себя обязанной записывать каждое их слово, каждый жест. Эти записи теперь помогают восстановить в памяти события тех безумных лет.

На самом деле я дитя трех необыкновенных личностей. Последние свои работы я посвящала родному отцу, герою “Свободной Франции” Бертрану дю Плесси, чья смерть во Вторую мировую войну стала главной трагедией моей юности. Однако мне всегда казалось, что его портрет будет неполным, если не поместить его в контекст судьбы двух других моих родителей – Татьяны и Александра, в жизни которых он сыграл важную роль. Только закончив эту книгу, я с грустью поняла, что теперь он наконец покоится с миром.

Но главная муза этого повествования – моя мать. Когда я отдала книгу издателям, она снова мне приснилась. Во сне я стояла перед своим домом, новеньким домом из темно-серого камня. Ко мне подошла мама – снова куда более кроткая, чем при жизни, совсем не похожая на себя: крепко сбитая черноволосая женщина средних лет, выглядевшая по-азиатски и широко улыбавшаяся. Подойдя к двери, она опустилась на колени, говоря, что рада навестить меня, – мое приглашение для нее большая честь. Я присела рядом и поблагодарила ее, сказав, как тронул меня ее приход. Между нами снова царило то же согласие и спокойствие, что и в прошлый раз – десять лет назад. Я поняла, что дом в этом сне – это текст, который я создала, чтобы почтить память матери и замечательного мужчины, разделившего ее судьбу. Как и полагается настоящему биографу, я писала о своих героях с взыскательным сочувствием, стремясь соблюсти равновесие между нежностью и беспощадностью – эти качества составляли самую суть моей матери, и она первая оценила бы мои стремления.

Часть первая

Старый Свет

Мы должны чувствовать всё, что можем. Для этого мы и родились.

Генри Джеймс. “Трагическая муза”

Моя мать с гордостью говорила, что ведет свой род от Чингисхана. Сообщив, что в ней есть одна восьмая татарской крови и всего семь восьмых “обычной русской”, она с несокрушимым апломбом принималась перечислять наших предков – Кубла-хан, Тамерлан, а также Бабур, монарх могулов (от его любимой наложницы и пошел род моей прабабушки). Voilà! Генеалогическое древо готово.

13 августа 1624 года первым министром Франции стал Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье.

«Клон», придуманный писателем

Знаменитая трилогия Александра Дюма о мушкетерах раз и навсегда изменила представление людей о Франции XVII века. Среди исторических личностей, «пострадавших» от Дюма, особое место занимает кардинал Ришелье. Мрачная личность, плетущая интриги, окруженная злобными подручными, имеющая под своим началом целое подразделение головорезов, только и думающих как досадить мушкетерам. Реальный Ришелье от своего литературного «двойника» отличается весьма серьезно. При этом настоящая история его жизни не менее интересна, чем вымышленная...

Крестник двух маршалов

Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье, родился 9 сентября 1585 года в Париже. Его отцом был Франсуа дю Плесси де Ришелье, видный государственный деятель, служивший королям Генриху III и Генриху IV. Если отец Армана принадлежал к высокородным дворянам, то мать его была дочерью адвоката, и такой брак среди высшего сословия не приветствовался.

Положение Франсуа дю Плесси де Ришелье, однако, позволяло ему не обращать внимания на подобные предрассудки — милость короля служила хорошей защитой.

Арман родился слабым и болезненным, и родители всерьёз опасались за его жизнь. Мальчика крестили лишь через полгода после рождения, зато в крёстных у него оказались сразу два маршала Франции — Арман де Гонто-Бирон и Жан д’Омон.

Арман де Гонто, барон де Бирон — один из ведущих полководцев католической партии в годы Религиозных войн во Франции. Маршал Франции с 1577 года.

В 1590 году отец Армана скоропостижно скончался от лихорадки в возрасте 42 лет. Вдове от мужа досталось лишь доброе имя и куча неоплаченных долгов. У семьи, проживавшей в то время в родовом поместье Ришелье в Пуату, начались финансовые проблемы. Могло быть и хуже, но король Генрих IV оплатил долги своего умершего приближённого.

Сутана вместо шпаги

Спустя несколько лет Армана отправляют учиться в Париж — его принимают в престижный Наваррский колледж, где учились даже будущие короли. Успешно окончив его, юноша, по решению семьи, поступает в военную академию.

Но внезапно всё кардинально меняется. Единственным источником дохода семьи Ришелье является должность епископа Люсона, которая была пожалована королём Генрихом III. После смерти родственника Арман оказался единственным мужчиной в семье, который мог бы стать епископом и обеспечить сохранение финансового дохода.

17-летний Ришелье к столь резкой перемене в судьбе отнёсся философски и принялся за изучение теологии.

Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришельё

17 апреля 1607 года он был возведён в сан епископа Люсонского. Учитывая молодость кандидата, за него перед Папой Римским ходатайствовал лично король Генрих IV. Всё это породило немало сплетен, на которые молодой епископ не обращал внимания.

Получив осенью 1607 года в Сорбонне степень доктора философии по богословию, Ришелье вступил в обязанности епископа. Люсонское епископство было одним из самых бедных во Франции, но при Ришелье всё стремительно стало преображаться. Был восстановлен кафедральный собор Люсона, отреставрирована резиденция епископа, сам Ришелье заслужил уважение паствы.

Депутат Ришелье

Одновременно епископ написал несколько работ по теологии, часть которых была обращена к богословам, а часть — к простым прихожанам. В последних Ришелье пытался доступным языком объяснить народу суть христианского учения.

Первым шагом в политическую жизнь для епископа стало избрание депутатом от духовенства для участия в Генеральных штатах 1614 года. Генеральные штаты являлись высшим сословно-представительским органом Франции с правом совещательного голоса при короле.

Генеральные штаты 1614 года стали последними до начала Великой французской революции, так что Ришелье удалось поучаствовать в уникальном событии.

В том, что Генеральные штаты не будут созываться следующие 175 лет, есть и заслуга Ришелье. Епископ, поучаствовав в заседаниях, пришёл к выводу, что всё сводится к пустой говорильне, не связанной с решением стоящих перед Францией сложных задач.

Ришелье был сторонником сильной королевской власти, полагая, что только она обеспечит Франции экономический рост, укрепление военной мощи и авторитета в мире.

Духовник принцессы Анны

Реальная ситуация была очень далека от той, которая представлялась правильной епископу. Король Людовик XIII был практически отстранён от управления, а власть принадлежала его матери Марии Медичи и её фавориту Кончино Кончини.

Экономика была в кризисе, государственное управление пришло в упадок. Мария Медичи готовила союз с Испанией, залогом которого должны были стать две свадьбы — испанского наследника и французской принцессы Елизаветы, а также Людовика XIII и испанской принцессы Анны.

Данный союз для Франции был невыгоден, ибо ставил страну в зависимость от Испании. Однако повлиять на политику государства епископ Ришелье в ту пору не мог.

Неожиданно для самого себя Ришелье оказался в числе приближённых Марии Медичи. Вдовствующая королева обратила внимание на ораторские способности епископа во время Генеральных штатов и назначила его духовником принцессы, будущей королевы Анны Австрийской.

Никакой любовной страстью к Анне, на которую намекал Дюма, Ришелье на самом деле не воспылал. Во-первых, епископ не питал симпатий к испанке, ибо она была представительницей государства, которое он считал враждебным.

Во-вторых, Ришелье было уже около 30 лет, а Анне — 15, и их жизненные интересы лежали очень далеко друг от друга.

От опалы до милости

Заговоры и перевороты в ту пору во Франции были обычным делом. В 1617 году во главе очередного заговора встал… Людовик XIII. Решивший освободиться от опеки матери, он совершил переворот, в результате которого Кончино Кончини был убит, а Мария Медичи отправлена в ссылку. Вместе с ней сослали и Ришелье, которого молодой король посчитал «человеком матери».

Окончание опалы, как и её начало, для Ришелье оказалось связано с Марией Медичи. Людовик XIII вызвал епископа в Париж. Король был растерян — ему сообщили, что мать готовит новый мятеж, намереваясь свергнуть сына. Ришелье было поручено отправиться к Марии Медичи и добиться примирения.

Задача казалась невыполнимой, но Ришелье справился. С этого момента он стал одним из самых доверенных лиц Людовика XIII.

В 1622 году Ришелье возведён в сан кардинала. С этого момента он занимает прочное место при дворе.

Людовик XIII, добившийся полноты власти, не мог добиться улучшения положения страны. Ему нужен был надёжный, умный, решительный человек, готовый принять на себя весь груз проблем. Король остановился на Ришелье.

Первый министр запрещает поножовщину

13 августа 1624 года Арман де Ришелье стал первым министром Людовика XIII, то есть фактическим главой правительства Франции.

Главной заботой Ришелье стало укрепление королевской власти, подавление сепаратизма, подчинение французской аристократии, пользовавшейся, с точки зрения кардинала, совершенно чрезмерными привилегиями.

Эдикт 1626 года, запрещавший дуэли, с лёгкой руки Дюма воспринимается как попытка Ришелье лишить благородных людей возможности защитить честь в честном поединке.

Но кардинал считал дуэли самой настоящей уличной поножовщиной, уносящей сотни дворянских жизней, лишающей армию лучших бойцов. Надо ли было положить конец подобному явлению? Безусловно.

Благодаря книге Дюма, осада Ла-Рошели воспринимается как религиозная война против гугенотов. Так же её воспринимали и многие современники. Однако Ришелье смотрел на неё иначе. Он боролся с обособленностью территорий, требуя от них безусловного подчинения королю. Именно поэтому после капитуляции Ла-Рошели многие гугеноты получили прощение и не подверглись гонениям.

Католический кардинал Ришелье, значительно опередив своё время, противопоставлял религиозным противоречиям национальное единство, заявляя, что главное не в том, католик ли человек или гугенот, главное, что он француз.

Торговля, флот и пропаганда

Ришелье, дабы искоренить сепаратизм, добился утверждения эдикта, по которому мятежным аристократам и многим дворянам внутренних территорий Франции предписывалось срыть укрепления своих замков, дабы пресечь в дальнейшем превращение этих замков в оплоты оппозиции.

Кардинал также ввёл систему интендантов — чиновников на местах, присылаемых из центра по воле короля. Интенданты, в отличие от местных чиновников, купивших свои должности, могли в любой момент быть уволенными королём. Это позволило создать эффективную систему управления провинциями.

При Ришелье французский флот вырос с 10 галер на Средиземном море до трёх полноценных эскадр в Атлантике и одной — в Средиземном море. Кардинал активно способствовал развитию торговли, заключив 74 торговых договора с разными странами. Именно при Ришелье началось освоение Французской Канады.

В 1635 году Ришелье основал Французскую академию и назначил пенсию самым выдающимся и талантливым художникам, писателям, архитекторам. При поддержке первого министра Людовика XIII в стране появилось первое периодическое издание «Газет».

Ришелье первым во Франции понял важность государственной пропаганды, сделав «Газет» рупором своей политики. Иногда кардинал публиковал в издании и собственные заметки.

Гвардейцев финансировал сам кардинал

Политическая линия Ришелье не могла не вызвать гнев привыкшей к вольности французской аристократии. По старой традиции, было организовано несколько заговоров и попыток покушений на кардинала.

После одного из них, по настоянию короля, Ришелье обзавёлся личной охраной, которая со временем разрослась до целого полка, который теперь всем известен как «гвардейцы кардинала».

Интересно, что жалование гвардейцам Ришелье платил из собственных средств, благодаря чему его солдаты всегда получали деньги в срок, в отличие от более популярных мушкетёров, страдавших от задержек зарплаты.

Гвардия кардинала участвовала и в военных действиях, где показала себя очень достойно.

За время нахождения кардинала Ришелье на посту первого министра Франция превратилась из страны, которую соседи не воспринимали всерьёз, в государство, решительно вступившее в Тридцатилетнюю войну и смело бросившее вызов габсбургским династиям Испании и Австрии.

Но все реальные дела этого настоящего патриота Франции затмили приключения, придуманные два века спустя Александром Дюма.