Краткое содержание повести «Простодушный»

В 1689 году, вечером 15 июля, аббат де Керкабон, приор храма Горной богоматери, вместе с сестрой совершает прогулку по морскому побережью. Любимый своей паствой священник и никогда не бывшая замужем, 45-летняя м-ль де Керкабон, разговаривают о том, как в 1666 году из этих мест в Канаду уплыл их брат с женой. Как сообщили родственникам: семейная пара погибла от рук кровожадных ирокезов.

Разговор приора с сестрой прерывается появлением английского судна и прибывшего на нём учтивого двадцатидвухлетнего гурона. На ужине, устроенном в его честь, выясняется, что юного путешественника зовут Простодушный и, как все гуроны, он живёт, говоря то, что думает и делая то, что хочет. По висящему на шее индейца портрету приор узнаёт в нём своего племянника – сына погибшего в Канаде брата.

Общество Нижней Бретани решает окрестить Простодушного. Гурон в начале сопротивляется, но после прочтения Нового Завета – сдаётся. Одержимый искренней верой он решает произвести обряд обрезания, чем повергает всё общество в шок. Затем он отказывается исповедоваться, но, убеждённый приором в необходимости чистосердечного раскаяния, признаётся в своих грехах францисканскому монаху, после чего заставляет служителя церкви исповедоваться в своих. Для обряда Крещения Простодушный забирается в реку, и только просьба м-ль де Сент-Ив заставляет его креститься в храме. Девушка и её брат – аббат де Сент-Ив становятся крёстными родителями Простодушного, наречённого Гераклом.

После обряда Крещения молодой гурон признаётся в любви м-ль де Сент-Ив. Девушка предлагает обсудить брак с родственникам. Простодушный упрямится, говоря, что это только их дело. Приор ставит племянника в известность, что брак между крестником и крёстной матерью запрещён церковью и людьми. Желая избежать раскрещения гурона, м-ль де Керкабон предлагает ему получить разрешение на брак у Папы Римского. Простодушный не желает ехать в далёкую Италию. Он отправляется к м-ль де Сент-Ив и чуть не овладевает ей, памятуя о согласии девушки стать его женой.

М-ль де Сент-Ив заключают в монастырь. Простодушный помогает местному гарнизону отразить нападение англичан и отправляется в Версаль, на представление к королю, от которого надеется получить разрешение на брак. По дороге он знакомится с протестантами и узнаёт о преследовании их католиками. Гурон обещает новым знакомым вступиться за них перед королём. Духовник Людовика XIV, отец де ла Шез, по доносу своего шпиона и бретонского судьи, желающего женить своего сына на м-ль де Сент-Ив, заключает Простодушного в Бастилию. В тюрьме гурон знакомится с янсенистским священником Гордоном, который обучает его геометрии, религии, математике, истории, философии, литературе. Простодушный становится янсенистом, Гордон – мудрецом и хорошим человеком.

Приор с сестрой едут в Париж, но высшее церковное духовенство слишком занято, чтобы выслушать их просьбу о помощи. Не желающая выходить замуж за сына судьи, м-ль де Сент-Ив бежит со свадьбы в Версаль. Вслед за ней отправляется и остальное общество. Помощник министра Сен-Пуанж делает девушке непристойное предложение. Иезуит Тут-и-там склоняет её на путь греха. Приятельница, у которой живёт м-ль де Сент-Ив, насильно отводит её на ужин к Сен-Пуанжу. После ночи, проведённой с помощником министра, девушка получает на руки приказ об освобождении Простодушного и его лучшего друга – Гордона.

Общество Нижней Бретани радуется благополучному исходу дела. Аббат де Сент-Ив соглашается на брак своей сестры с Простодушным. Страдающая от своего падения девушка, тем временем, заболевает, признаётся во всём и умирает. Г-н Сен-Пуанж, воспылавший любовью к погубленной им красавице, чистосердечно раскаивается в своём преступлении. Простодушный становится офицером и всю жизнь чтит память погибшей возлюбленной.

Простодушный

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения!

Простодушный

Правдивая повесть, извлеченная из рукописей отца Кенеля

Глава первая. О том, как приор храма горной богоматери и его сестра повстречали гурона

Однажды святой Дунстан, ирландец по национальности и святой по роду занятий, отплыл из Ирландии на пригорке к французским берегам и добрался таким способом до бухты Сен-Мало. Сойдя на берег, он благословил пригорок, который, отвесив ему несколько низких поклонов, воротился в Ирландию тою же дорогою, какою прибыл.

Его сестра, которая никогда не была замужем, хотя и имела к тому великую охоту, сохранила до сорокапятилетнего возраста некоторую свежесть: нрав у нее был добрый и чувствительный; она любила удовольствия и была набожна.

Приор говорил ей, глядя на море:

– Увы! Отсюда в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году на фрегате «Ласточка» отбыл на службу в Канаду наш бедный брат со своей супругой, а нашей дорогой невесткой, госпожой де Керкабон, Не будь он убит, у нас была бы надежда свидеться с ним.

– Полагаете ли вы, – сказала м-ль де Керкабон, – что нашу невестку и впрямь съели ирокезы, как нам о том сообщили? Надо полагать, если бы ее не съели, она вернулась бы на родину. Я буду оплакивать ее всю жизнь – ведь она была такая очаровательная женщина; а наш брат, при его уме, добился бы немалых успехов в жизни.

Пока они предавались этим трогательным воспоминаниям, в устье Ранса вошло на волнах прилива маленькое суденышко: это англичане привезли на продажу кое-какие отечественные товары. Они соскочили на берег, не поглядев ни на господина приора, ни на его сестру, которую весьма обидело подобное невнимание к ее особо.

Иначе поступил некий очень статный молодой человек, который одним прыжком перемахнул через головы своих товарищей и очутился перед м-ль де Керкабон. Еще не обученный раскланиваться, он кивнул ей головой. Лицо его и наряд привлекли к себе взоры брата и сестры. Голова юноши была не покрыта, ноги обнажены и обуты лишь в легкие сандалии, длинные волосы заплетены в косы, тонкий и гибкий стан охвачен коротким камзолом. Лицо его выражало воинственность и вместе с тем кротость. В одной руке он держал бутылку с барбадосской водкой, в другой – нечто вроде кошеля, в котором были стаканчик и отличные морские сухари. Чужеземец довольно изрядно изъяснялся по-французски. Он попотчевал брата и сестру барбадосской водкой, отведал ее и сам, потом угостил их еще раз, – и все это с такой простотой и естественностью, что они были очарованы и предложили ему свои услуги, сперва осведомившись, кто он и куда держит путь. Молодой человек ответил, что он этого не знает, что он любопытен, что ему захотелось посмотреть, каковы берега Франции, что он прибыл сюда, а затем вернется восвояси.

Прислушавшись к его произношению, господин приор понял, что юноша – не англичанин, и позволил себе спросить, из каких он стран.

– Я гурон, – ответил тот.

Мадемуазель де Керкабон, удивленная и восхищенная встречей с гуроном, который притом обошелся с ней учтиво, пригласила его отужинать с ними: молодой человек не заставил себя упрашивать, и они отправились втроем в приорат Горной богоматери.

Низенькая и кругленькая барышня глядела на него во все глаза и время от времени говорила приору:

– Какой лилейно-розовый цвет лица у этого юноши! До чего нежна у него кожа, хотя он и гурон!

– Вы правы, сестрица, – отвечал приор, Она без передышки задавала сотни вопросов, и путешественник отвечал на них весьма толково.

Слух о том, что в приорате находится гурон, распространился с необычайной быстротой, и к ужину там собралось все высшее общество округи. Аббат де Сент-Ив пришел со своей сестрой, молодой особой из Нижней Бретани, весьма красивой и благовоспитанной. Судья, сборщик податей и их жены также не замедлили явиться. Чужеземца усадили между м-ль де Керкабон и м-ль де Сент-Ив. Все изумленно глядели на него, все одновременно и рассказывали ему что-то, и расспрашивали его, – гурона это ничуть не смущало. Казалось, он руководился правилом милорда Болингброка: «Nihil admirari» . Но напоследок, выведенный из терпения этим шумом, он сказал тоном довольно спокойным:

– Господа, у меня на родине принято говорить по очереди; как же мне отвечать вам, когда вы не даете возможности услышать ваши вопросы?

Вразумляющее слово всегда заставляет людей углубиться на несколько мгновений в самих себя: воцарилось полное молчание. Господин судья, который всегда, в чьем бы доме ни находился, завладевал вниманием чужеземцев и слыл первым на всю округу мастером по части расспросов, проговорил, широко разевая рот:

– Как вас зовут, сударь?

– Меня всегда звали Простодушный, – ответил гурон. – Это имя утвердилось за мной и в Англии, потому что я всегда чистосердечно говорю то, что думаю, подобно тому как и делаю все, что хочу.

– Каким же образом, сударь, родившись гуроном, попали вы в Англию?

– Меня привезли туда; я был взят в плен англичанами в бою, хотя и не худо оборонялся; англичане, которым по душе храбрость, потому что они сами храбры и не менее честны, чем мы, предложили мне либо вернуть меня родителям, либо отвезти в Англию. Я принял это последнее предложение, ибо по природе своей до страсти люблю путешествовать.

– Однако же, сударь, – промолвил судья внушительным тоном, – как могли вы покинуть отца и мать?

– Дело в том, что я не помню ни отца, ни матери, – ответил чужеземец. Все общество умилилось, и все повторили!

– Ни отца, ни матери!

– Мы ему заменим родителей, – сказала хозяйка дома своему брату, приору. – До чего мил этот гурон!

Простодушный поблагодарил ее с благородной и горделивой сердечностью, но дал понять, что ни в чем не нуждается.

– Я замечаю, господин Простодушный, – сказал достопочтенный судья, – что по-французски вы говорите лучше, чем подобает гурону.

– Один француз, – ответил тот, – которого в годы моей ранней юности мы захватили в Гуронии и к которому я проникся большой приязнью, обучил меня своему языку: я усваиваю очень быстро то, что хочу усвоить. Приехав в Плимут, я встретил там одного из ваших французских изгнанников, которых вы, не знаю почему, называете «гугенотами»; он несколько усовершенствовал мои познания в вашем языке. Как только я научился объясняться вразумительно, я направился в вашу страну, потому что французы мне нравятся, когда не задают слишком много вопросов.

Невзирая на это тонкое предостережение, аббат де Сент-Ив спросил его, какой из трех языков он предпочитает: гуронский, английский или французский.

– Разумеется, гуронский, – ответил Простодушный.

– Возможно ли! – воскликнула м-ль де Керкабон. – А мне всегда казалось, что нет языка прекраснее, чем французский, если не считать нижнебретонского.

Тут все наперебой стали спрашивать Простодушного, как сказать по-гуронски «табак», и он ответил: «тайя»; как сказать «есть», и он ответил: «эссентен». М-ль де Керкабон захотела во что бы то ни стало узнать, как сказать «ухаживать за женщинами». Он ответил: «тровандер» и добавил, по-видимому не без основания, что эти слова вполне равноценны соответствующим французским и английским. Гости нашли, что «тровандер» звучит очень приятно.

Господин приор, в библиотеке которого имелась гуронская грамматика, подаренная ему преподобным отцом Сагаром Теода, францисканцем и славным миссионером, вышел из-за стола, чтобы навести по ней справку. Вернулся он, задыхаясь от восторга и радости, ибо убедился, что Простодушный воистину гурон. Поговорили чуть-чуть о многочисленности наречий и пришли к заключению, что, если бы не происшествие с Вавилонской башней , все народы говорили бы по-французски.

Неистощимый по части вопросов судья, который до сих пор относился к новому лицу с недоверием, теперь проникся к нему глубоким почтением; он беседовал с ним гораздо вежливее, чем прежде, чего Простодушный не приметил.

Мадемуазель де Сент-Ив полюбопытствовала насчет того, как ухаживают кавалеры в стране гуронов.

– Совершают подвиги, – ответил он, – чтобы понравиться особам, похожим на вас.

Гости удивились его словам и дружно зааплодировали. М-ль де Сент-Ив покраснела и весьма обрадовалась. М-ль де Керкабон покраснела тоже, но обрадовалась не очень; ее задело за живое, что любезные слова были обращены не к ней, но она была столь благодушна, что расположение ее к гурону ничуть от этого не пострадало. Она чрезвычайно приветливо спросила его, сколько возлюбленных было у него в Гуронии.

– Одна-единственная, – ответил Простодушный – То была м-ль Абакаба, подруга дорогой моей кормилицы. Абакаба превосходила тростник стройностью, горностая – белизной, ягненка – кротостью, орла – гордостью и оленя – легкостью. Однажды она гналась за зайцем по соседству с нами, примерно в пятидесяти лье от нашего жилья. Некий неблаговоспитанный алгонкинец, живший в ста лье оттуда, перехватил у нее добычу; я узнал

Вольтер
Простодушный
Из огромного художественного наследия Вольтера наиболее известны "Философские повести", прежде всего "Задиг, или Судьба" (1747), "Кандид, или Оптимизм" (1759), "Простодушный" (1767). Писатель блистательно соединил традиционный литературный жанр , где раскрываются кардинальные вопросы бытия, различные философские доктрины, разработанные в свое время Монтескье и Дж.Свифтом, с пародией на слезливые романы о приключениях несчастных влюбленных. Как писал А.Пушкин, Вольтер наводнил Париж произведениями, в которых "философия заговорила общепонятным и шутливым языком".
Современному читателю предоставляется самому оценить насмешливый и стремительный стиль Вольтера, проверить знаменитый тезис писателя: "Все к лучшему в этом лучшем из возможных миров".
Простодушный
Правдивая повесть, извлеченная из рукописей отца Кенеля

Глава первая.

О том, как приор храма горной богоматери и его сестра

повстречали гурона

Однажды святой Дунстан , ирландец по национальности и святой по роду занятий, отплыл из Ирландии на пригорке к французским берегам и добрался таким способом до бухты Сен-Мало. Сойдя на берег, он благословил пригорок, который, отвесив ему несколько низких поклонов, воротился в Ирландию тою же дорогою, какою прибыл.

Дунстан основал в этих местах небольшой приорат и нарек его Горным, каковое название он носит и поныне, что известно всякому. В тысяча шестьсот восемьдесят девятом году месяца июля числа 15-го, под вечер, аббат де Керкабон, приор храма Горной богоматери, решив подышать свежим воздухом, прогуливался с сестрой своей по берегу моря. Приор, уже довольно пожилой, был очень хороший священник, столь же любимый сейчас соседями, как в былые времена – соседками. Особенное уважение снискал он тем, что из всех окрестных настоятелей был единственным, кого после ужина с собратьями не приходилось тащить в постель на руках. Он довольно основательно знал богословие, а когда уставал от чтения блаженного Августина, то тешил себя книгою Рабле: поэтому все и отзывались о нем с похвалой.
Его сестра, которая никогда не была замужем, хотя и имела к тому великую охоту, сохранила до сорокапятилетнего возраста некоторую свежесть: нрав у нее был добрый и чувствительный; она любила удовольствия и была набожна.
Приор говорил ей, глядя на море:
– Увы! Отсюда в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году на фрегате «Ласточка» отбыл на службу в Канаду наш бедный брат со своей супругой, а нашей дорогой невесткой, госпожой де Керкабон, Не будь он убит, у нас была бы надежда свидеться с ним.
– Полагаете ли вы, – сказала м-ль де Керкабон, – что нашу невестку и впрямь съели ирокезы, как нам о том сообщили? Надо полагать, если бы ее не съели, она вернулась бы на родину. Я буду оплакивать ее всю жизнь – ведь она была такая очаровательная женщина; а наш брат, при его уме , добился бы немалых успехов в жизни.
Пока они предавались этим трогательным воспоминаниям, в устье Ранса вошло на волнах прилива маленькое суденышко: это англичане привезли на продажу кое-какие отечественные товары. Они соскочили на берег, не поглядев ни на господина приора, ни на его сестру, которую весьма обидело подобное невнимание к ее особо.
Иначе поступил некий очень статный молодой человек, который одним прыжком перемахнул через головы своих товарищей и очутился перед м-ль де Керкабон. Еще не обученный раскланиваться, он кивнул ей головой. Лицо его и наряд привлекли к себе взоры брата и сестры. Голова юноши была не покрыта, ноги обнажены и обуты лишь в легкие сандалии, длинные волосы заплетены в косы, тонкий и гибкий стан охвачен коротким камзолом. Лицо его выражало воинственность и вместе с тем кротость. В одной руке он держал бутылку с барбадосской водкой, в другой – нечто вроде кошеля, в котором были стаканчик и отличные морские сухари. Чужеземец довольно изрядно изъяснялся по-французски. Он попотчевал брата и сестру барбадосской водкой, отведал ее и сам, потом угостил их еще раз, – и все это с такой простотой и естественностью, что они были очарованы и предложили ему свои услуги, сперва осведомившись, кто он и куда держит путь. Молодой человек ответил, что он этого не знает, что он любопытен, что ему захотелось посмотреть, каковы берега Франции, что он прибыл сюда, а затем вернется восвояси.
Прислушавшись к его произношению, господин приор понял, что юноша – не англичанин, и позволил себе спросить, из каких он стран.
– Я гурон , – ответил тот.
Мадемуазель де Керкабон, удивленная и восхищенная встречей с гуроном, который притом обошелся с ней учтиво, пригласила его отужинать с ними: молодой человек не заставил себя упрашивать, и они отправились втроем в приорат Горной богоматери.
Низенькая и кругленькая барышня глядела на него во все глаза и время от времени говорила приору:
– Какой лилейно-розовый цвет лица у этого юноши! До чего нежна у него кожа, хотя он и гурон!
– Вы правы, сестрица, – отвечал приор, Она без передышки задавала сотни вопросов, и путешественник отвечал на них весьма толково.
Слух о том, что в приорате находится гурон, распространился с необычайной быстротой, и к ужину там собралось все высшее общество округи. Аббат де Сент-Ив пришел со своей сестрой, молодой особой из Нижней Бретани, весьма красивой и благовоспитанной. Судья, сборщик податей и их жены также не замедлили явиться. Чужеземца усадили между м-ль де Керкабон и м-ль де Сент-Ив. Все изумленно глядели на него, все одновременно и рассказывали ему что-то, и расспрашивали его , – гурона это ничуть не смущало. Казалось, он руководился правилом милорда Болингброка : «Nihil admirari» . Но напоследок, выведенный из терпения этим шумом, он сказал тоном довольно спокойным:
– Господа, у меня на родине принято говорить по очереди; как же мне отвечать вам, когда вы не даете возможности услышать ваши вопросы?
Вразумляющее слово всегда заставляет людей углубиться на несколько мгновений в самих себя: воцарилось полное молчание. Господин судья, который всегда, в чьем бы доме ни находился, завладевал вниманием чужеземцев и слыл первым на всю округу мастером по части расспросов, проговорил, широко разевая рот:
– Как вас зовут, сударь?
– Меня всегда звали Простодушный, – ответил гурон. – Это имя утвердилось за мной и в Англии, потому что я всегда чистосердечно говорю то, что думаю, подобно тому как и делаю все, что хочу.
– Каким же образом, сударь, родившись гуроном, попали вы в Англию?
– Меня привезли туда; я был взят в плен англичанами в бою, хотя и не худо оборонялся; англичане, которым по душе храбрость, потому что они сами храбры и не менее честны, чем мы, предложили мне либо вернуть меня родителям, либо отвезти в Англию. Я принял это последнее предложение, ибо по природе своей до страсти люблю путешествовать.
– Однако же, сударь, – промолвил судья внушительным тоном, – как могли вы покинуть отца и мать?
– Дело в том, что я не помню ни отца, ни матери, – ответил чужеземец. Все общество умилилось, и все повторили!
– Ни отца, ни матери!
– Мы ему заменим родителей, – сказала хозяйка дома своему брату, приору. – До чего мил этот гурон!
Простодушный поблагодарил ее с благородной и горделивой сердечностью, но дал понять, что ни в чем не нуждается.
– Я замечаю, господин Простодушный, – сказал достопочтенный судья, – что по-французски вы говорите лучше, чем подобает гурону.
– Один француз, – ответил тот, – которого в годы моей ранней юности мы захватили в Гуронии и к которому я проникся большой приязнью, обучил меня своему языку: я усваиваю очень быстро то, что хочу усвоить. Приехав в Плимут , я встретил там одного из ваших французских изгнанников, которых вы, не знаю почему, называете «гугенотами»; он несколько усовершенствовал мои познания в вашем языке. Как только я научился объясняться вразумительно, я направился в вашу страну, потому что французы мне нравятся, когда не задают слишком много вопросов.
Невзирая на это тонкое предостережение, аббат де Сент-Ив спросил его, какой из трех языков он предпочитает: гуронский, английский или французский.
– Разумеется, гуронский, – ответил Простодушный.
– Возможно ли! – воскликнула м-ль де Керкабон. – А мне всегда казалось, что нет языка прекраснее, чем французский, если не считать нижнебретонского.
Тут все наперебой стали спрашивать Простодушного, как сказать по-гуронски «табак», и он ответил: «тайя»; как сказать «есть», и он ответил: «эссентен». М-ль де Керкабон захотела во что бы то ни стало узнать, как сказать «ухаживать за женщинами». Он ответил: «тровандер» и добавил, по-видимому не без основания, что эти слова вполне равноценны соответствующим французским и английским. Гости нашли, что «тровандер» звучит очень приятно.
Господин приор, в библиотеке которого имелась гуронская грамматика, подаренная ему преподобным отцом Сагаром Теода , францисканцем и славным миссионером, вышел из-за стола, чтобы навести по ней справку. Вернулся он, задыхаясь от восторга и радости, ибо убедился, что Простодушный воистину гурон. Поговорили чуть-чуть о многочисленности наречий и пришли к заключению, что, если бы не происшествие с Вавилонской башней , все народы говорили бы по-французски.
Неистощимый по части вопросов судья, который до сих пор относился к новому лицу с недоверием, теперь проникся к нему глубоким почтением; он беседовал с ним гораздо вежливее, чем прежде, чего Простодушный не приметил.
Мадемуазель де Сент-Ив полюбопытствовала насчет того, как ухаживают кавалеры в стране гуронов.
– Совершают подвиги, – ответил он, – чтобы понравиться особам, похожим на вас.
Гости удивились его словам и дружно зааплодировали. М-ль де Сент-Ив покраснела и весьма обрадовалась. М-ль де Керкабон покраснела тоже, но обрадовалась не очень; ее задело за живое, что любезные слова были обращены не к ней, но она была столь благодушна, что расположение ее к гурону ничуть от этого не пострадало. Она чрезвычайно приветливо спросила его , сколько возлюбленных было у него в Гуронии.
– Одна-единственная, – ответил Простодушный – То была м-ль Абакаба, подруга дорогой моей кормилицы. Абакаба превосходила тростник стройностью, горностая – белизной, ягненка – кротостью, орла – гордостью и оленя – легкостью. Однажды она гналась за зайцем по соседству с нами, примерно в пятидесяти лье от нашего жилья. Некий неблаговоспитанный алгонкинец , живший в ста лье оттуда, перехватил у нее добычу; я узнал об этом, помчался туда, свалил алгонкинца ударом палицы и, связав по рукам и ногам, поверг его к стопам моей возлюбленной. Родители Абакабы изъявили желание съесть его, но я никогда не питал склонности к подобным пиршествам; я вернул ему свободу и обрел в его лице друга. Абакаба была так тронута моим поступком, что предпочла меня всем прочим своим любовникам. Она любила бы меня и доселе, если бы ее не съел медведь. Я покарал медведя и долго потом носил его шкуру, но это меня не утешило.
Мадемуазель де Сент-Ив почувствовала тайную радость, узнав из этого рассказа, что у Простодушного была всего одна возлюбленная и что Абакабы нет более на свете, но не стала разбираться в причинах своей радости. Все не сводили глаз с Простодушного и очень хвалили его за то, что он не позволил своим товарищам съесть алгонкинца.
Неумолимый судья, будучи не в силах подавить исступленную страсть к расспросам, довел свое любопытство до того, что осведомился, какую веру исповедует г-н гурон, – избрал ли он англиканскую, галликанскую или гугенотскую веру?
– У меня своя вера, – ответил тот, – как у вас своя.
– Увы! – воскликнула м-ль де Керкабон, – я вижу, этим злополучным англичанам даже не пришло в голову окрестить его.
– Ах, боже мой! – проговорила м-ль де Сент-Ив. – Как же это так? Разве гуроны не католики? Неужели преподобные отцы иезуиты не обратили их всех в христианство? Простодушный уверил ее, что у него на родине никого нельзя обратить, что настоящий гурон ни за что не изменит убеждений и что на их наречии даже нет слова, означающего «непостоянство». Эти его слова чрезвычайно понравились м-ль де Сент-Ив.
– Мы его окрестим, окрестим! – говорила м-ль де Керкабон г-ну приору. – Эта честь выпадет вам, дорогой брат; мне ужасно хочется стать его крестной матерью; господин аббат де Сент-Ив, конечно, не откажется стать его восприемником. Какая будет блистательная церемония! Толки о ней пойдут по всей Нижней Бретани, и нас это безмерно прославит. Все общество вторило хозяйке дома, все гости кричали:
– Мы его окрестим!
Простодушный ответил, что в Англии каждый имеет право жить так, как ему заблагорассудится. Он заявил, что это предложение ему вовсе не по душе и что гуронское вероисповедание по меньшей мере равноценно нижнебретонскому; в заключение он сказал , что завтра же уезжает. Допив его бутылку барбадосской водки, все разошлись на покой.
Когда Простодушного проводили в приготовленную для него комнату, м-ль де Керкабон и ее приятельница Сент-Ив не могли удержаться от того, чтобы не поглядеть в широкую замочную скважину, как почивает гурон. Они узрели, что он постелил одеяло прямо на полу и расположился на нем самым живописным образом.

Глава вторая.

Гурон, прозванный простодушным, узнан своей родней
Простодушный проснулся, по своему обыкновению, вместе с солнцем, под пенье петуха, которого в Англии и в Гуронии именуют «трубой рассвета» .

Он не уподобляется праздным вельможам, которые валяются в постели, пока солнце не пройдет половину своего пути, которые не могут ни спать, ни встать, которые теряют столько драгоценных часов в этом промежуточном состоянии между жизнью и смертью да еще жалуются, что жизнь слишком коротка.

Отшагав уже два-три лье, уложив меткой пулей штук тридцать разной дичи, он вернулся в приорат и увидел, что приор храма Горной богоматери и его благоразумная сестра прогуливаются в ночных колпаках по саду. Он преподнес им всю свою добычу и, вытащив из-под рубашки нечто вроде маленького талисмана, который обычно носил на шее, просил принять его в знак благодарности за гостеприимство.
– Это величайшая моя драгоценность, – сказал он им. – Меня уверяли, что я буду неизменно счастлив, пока ношу эту безделушку; я дарю ее вам, чтобы вы были неизменно счастливы.
Чистосердечие Простодушного вызвало у приора и у его сестры улыбку умиления. Подарок состоял из двух портретов довольно скверной работы, связанных очень засаленным ремешком.
Мадемуазель де Керкабон спросила, есть ли художники в Гуронии.
– Нет, – ответил Простодушный, – эту редкую вещицу я получил от кормилицы; ее муж добыл мой талисман в бою, обобрав каких-то канадских французов, которые воевали с нами. Вот и все, что я знаю о нем.
Приор внимательно разглядывал портреты: он изменился в лице, разволновался, руки у него затряслись.
– Клянусь Горной богоматерью! – воскликнул он – Мне сдается, что это – изображение моего брата-капитана и его жены!
Мадемуазель де Керкабен, рассмотрев портреты с неменьшим волнением , пришла к тому же заключению. Оба были охвачены удивлением и радостью, смешанной с горем; оба умилялись, плакали, сердца у HHV трепетали; они вскрикивали; они вырывали друг у друга портреты; раз по двадцать каждый хватал их у другого и снова отдавал; они пожирали глазами и портреты и гурона; они спрашивали его то каждый порознь, то оба зараз, где, когда и как попали эти миниатюры в руки его кормилицы; они сопоставляли, высчитывали сроки, истекшие со времени отъезда капитана, вспоминали полученное когда-то сообщение о том, что он добрался до страны гуронов, после чего о нем не было больше никаких известий.
Простодушный говорил им накануне, что не помнит ни отца, ни матери. Приор, человек сообразительный, заметил, что у Простодушного пробивается бородка, а ему было хорошо известно, что гуроны – безбородые. «У него на подбородке пушок, стало быть, он сын европейца; брат и невестка после предпринятою в тысяча шестьсот шестьдесят девятом году похода на гуронов больше не появлялись; мой племянник был в то время, вероятно, еще грудным ребенком, кормилица-гуронка спасла ему жизнь и заменила мать». В конце концов после сотни вопросов и сотни ответов приор и его сестра пришли к убеждению, что гурон – их собственный племянник. Они обнимали его, проливая слезы, а Простодушный смеялся, ибо представить себе не мог, как это гурон вдруг оказался племянником нижнебретонского приора.
Все общество спустилось в сад; г-н де Сент-Ив, великий физиономист, сличил оба портрета с наружностью Простодушного. Он сразу подметил, что глаза у него материнские, лоб и нос – как у покойного капитана де Керкабона, а щеки отчасти напоминают мать, отчасти отца.
Мадемуазель де Сент-Ив, которая никогда не видала родителей Простодушного , утверждала, что он похож на них совершенно. Они дивились провидению и сцеплению событий в сем мире. Насчет происхождения Простодушного сложилось напоследок такое твердое убеждение, такая уверенность, что он и сам согласился стать племянником г-на приора, сказав, что ему безразлично, приор или кто другой приходится ему дядюшкой. Все отправились в храм Горной богоматери, чтобы воздать благодарение богу, в то время как гурон с полным равнодушием остался дома допивать винцо.
Англичане, которые вчера его доставили и готовились теперь поднять паруса, сказали ему, что пора отправляться в обратный путь.
– Вероятно, – ответил он, – вы не обрели тут дядюшек и тетушек. Я остаюсь. Возвращайтесь в Плимут. Дарю вам все свои пожитки; мне больше ровно ничего не нужно, ибо я – племянник приора.
Англичане подняли паруса, весьма мало беспокоясь о том, есть ли у Простодушного родня в Нижней Бретани.
После того как дядюшка, тетушка и все общество отслужили молебен, после того как судья сызнова одолел Простодушного вопросами, после того как исчерпано было все, что можно сказать под влиянием удивления, радости, нежности, – приор Горного храма и аббат де Сент-Ив порешили как можно скорее окрестить Простодушного. Но взрослый двадцатидвухлетний гурон – это не младенец, которого возрождают к новому бытию без его ведома. Надобно было сперва наставить его на путь истинный, а это представлялось затруднительным, так как аббат де Сент-Ив полагал, что человек, родившийся не во Франции, лишен здравого смысла.
Приор заметил во всеуслышание, что, если г-н Простодушный, его племянник, не имел счастья родиться в Нижней Бретани, все же это не мешает ему обладать разумом, что судить о том можно по всем его ответам и что природа, бесспорно, наделила его щедрыми дарами как с отцовской, так и с материнской стороны.
Простодушного спросили прежде всего, случалось ли ему читать хоть какую-нибудь книгу. Он ответил, что читал Рабле в английском переводе и кое-какие отрывки из Шекспира, заученные им наизусть, что эти книги он достал у капитана корабля, на котором плыл из Америки в Плимут, и что остался ими весьма доволен. Судья немедленно стал его расспрашивать об этих книгах.

– Признаюсь вам, – сказал Простодушный, – кое-что я в них , кажется, разгадал, остального же не понял.

Аббат де Сент-Ив, услышав эту речь, подумал, что и сам он обычно читал так же, да и большинство людей читает именно так, а не иначе.
– Библию вы, без сомнения, читали? – спросил он гурона.
– Нет, не читал, господин аббат; у капитана ее не было; я ничего о ней не слыхал.
– Вот каковы эти проклятые англичане! – вскричала м-ль де Керкабон. – Пьесы Шекспира, плумпудинг и бутылка рома дороже им, чем Пятикнижие. Оттого и получилось, что никого они в Америке не обратили в христианство. Они, конечно, прокляты богом, и мы в недалеком будущем отберем у них Ямайку и Виргинию.
Как бы то ни было, из Сен-Мало пригласили самого искусного портного и поручили ему одеть Простодушного с головы до ног. Общество разошлось; судья отправился задавать вопросы в других местах. М-ль де Сент-Ив, уходя, несколько раз оглянулась на Простодушного, а он проводил ее поклонами такими низкими, каких не отвешивал еще никому и никогда в жизни.
Судья, перед тем как откланяться, представил м-ль де Сент-Ив своего сына, рослого балбеса, кончившего училище, но она еле взглянула на него, до того тронула ее сердце учтивость гурона.

Глава третья.

Гурон, прозванный простодушным, обращен в христианство
Господин приор, имея в виду свой уже преклонный возраст и то обстоятельство, что бог послал ему в утешение племянника, твердо решил, что если удастся его окрестить и понудить к вступлению в духовное звание, то можно будет передать ему приход.
У Простодушного была превосходная память. Благодаря могучему нижнебретонскому телосложению, которое еще укрепил канадский климат, голова у него стала такая прочная, что, когда по ней били, он этого почти не чувствовал, а когда в нее что-нибудь врезалось, то никогда уже не изглаживалось. Он ничего не забывал. Его понятливость была тем живее и отчетливее, что детство его не было обременено в свое время тем бесполезным вздором, каким отягчено бывает наше детство, и поэтому мозг воспринимал все предметы в неискаженном виде. Приор решился наконец засадить племянника за чтение Нового завета. Простодушный проглотил его с большим удовольствием; но, не зная, в какие времена и в какой стране произошли рассказанные в этой книге события, он ничуть не сомневался в том, что местом действия была Нижняя Бретань , и даже поклялся при первой же встрече с Кайафой и Пилатом отрезать нос и уши этим бездельникам.
Дядюшка, очарованный добрыми намерениями Простодушного, объяснил ему, в чем дело; он похвалил его за рвение, но растолковал, что рвение это – тщетное, ибо упоминаемые в Новом завете люди умерли примерно тысяча шестьсот девяносто лет тому назад. Вскоре Простодушный выучил почти всю книгу наизусть. Он задавал иной раз трудноразрешимые вопросы, сильно огорчавшие приора. Тому частенько приходилось совещаться с аббатом де Сент-Ив, который, не зная, что отвечать, вызвал некоего нижнебретонского иезуита, с тем чтобы завершить обращение гурона в истинную веру.
Благодать оказала наконец свое действие: Простодушный дал обещание сделаться христианином; при этом он не сомневался, что придется начать с обряда обрезания.
– Так как, – говорил он, – в этой книге, которую дали мне прочесть, я не нахожу ни одного лица, которое не подвергалось бы этому обряду, надо, очевидно, и мне пожертвовать своей крайней плотью; чем скорее, тем лучше.
Не долго думая, он послал за деревенским хирургом и попросил сделать ему операцию, полагая, что м-ль де Керкабон да и все общество бесконечно обрадуются, когда дело будет сделано. Лекарь, которому никогда еще не приходилось делать подобную операцию, дал знать об этом семейству Простодушного, и там поднялись громкие вопли. Добрая м-ль де Керкабон боялась, как бы племянник, по всей видимости решительный и проворный, не проделал над собой операции сам, и притом весьма неловко, и как бы не произошло от того печальных последствий, которым дамы по доброте душевной уделяют всегда много внимания.

Франсуа-Мари Аруэ Вольтер

«Простодушный»

Июльским вечером 1689 г. аббат де Керкабон прогуливался с сестрой по берегу моря в своём маленьком приорате в Нижней Бретани и размышлял о горькой судьбе брата и его жены, двадцать лет назад отплывших с того самого берега в Канаду и исчезнувших там навеки. В этот момент в бухту причаливает судно и высаживает на берег молодого человека в одежде индейца, который представляется Простодушным, поскольку так называли его друзья-англичане за искренность и неизменную честность. Он поражает почтенного приора учтивостью и здравомыслием, и его приглашают на ужин в дом, где Простодушного представляют местному обществу. На следующий день, желая отблагодарить своих хозяев за гостеприимство, юноша дарит им талисман: связанные на шнурке портретики неизвестных ему людей, в которых приор с волнением узнает сгинувших в Канаде брата-капитана и его жену. Простодушный не знал своих родителей, и его воспитали индейцы гуроны. Обретя в лице приора и его сестры любящих дядю и тётушку, юноша поселяется в их доме.

Первым делом добрый приор и его соседи решают окрестить Простодушного. Но сперва надобно было просветить его, так как нельзя обратить в новую религию взрослого человека без его ведома. Простодушный читает Библию, и благодаря природной понятливости, а также тому, что его детство не было обременено пустяками и нелепостями, его мозги воспринимали все предметы в неискажённом виде. Крестной матерью, согласно желанию Простодушного, была приглашена очаровательная м-ль де Сент-Ив, сестра их соседа аббата. Однако таинство неожиданно оказалось под угрозой, поскольку юноша искренне был уверен, что креститься можно только в реке по примеру персонажей Библии. Неиспорченный условностями, он отказывался признать, что мода на крещение могла измениться. С помощью прелестной Сент-Ив Простодушного все же удалось уговорить креститься в купели. В нежной беседе, последовавшей за крещением, Простодушный и м-ль де Сент-Ив признаются во взаимной любви, и юноша решает немедленно жениться. Благонравной девице пришлось объяснить, что правила требуют разрешения на брак их родственников, и Простодушный счёл это очередной нелепостью: почему счастье его жизни должно зависеть от его тётушки. Но почтенный приор объявил племяннику, что по божеским и людским законам жениться на крестной матери — страшный грех. Простодушный возразил, что в Священной книге о такой глупости ничего не сказано, как и о многом другом из того, что он наблюдал в своей новой родине. Он также не мог взять в толк, почему римский папа, живущий за четыреста лье и говорящий на чужом языке, должен позволить ему жениться на любимой девушке. Он поклялся жениться на ней в тот же день, что и попробовал осуществить, вломившись в её комнату и ссылаясь при этом на её обещание и своё естественное право. Ему стали доказывать, что, не будь между людьми договорных отношений, естественное право обращалось бы в естественный разбой. Нужны нотариусы, священники, свидетели, договоры. Простодушный возражает, что только бесчестным людям нужны между собой такие предосторожности. Его успокаивают, сказав, что законы придумали как раз честные и просвещённые люди, и чем лучше человек, тем покорнее он должен им подчиняться, чтобы подавать пример порочным. В это время родственники Сент-Ив решают спрятать её в монастыре, чтобы выдать замуж за нелюбимого человека, от чего Простодушный приходит в отчаяние и ярость.

В мрачном унынии Простодушный бродит по берегу, когда вдруг видит отступающий в панике отряд французов. Оказалось, что английская эскадра вероломно высадилась и собирается напасть на городок. Он доблестно бросается на англичан, ранит адмирала и воодушевляет французских солдат на победу. Городок был спасён, а Простодушный прославлен. В упоении битвой он решает взять штурмом монастырь и вызволить свою невесту. От этого его удерживают и дают совет поехать в Версаль к королю, а там получить вознаграждение за спасение провинции от англичан. После такой чести никто не сможет помешать ему жениться на м-ль де Сент-Ив.

Путь Простодушного в Версаль лежит через маленький городок протестантов, которые только что лишились всех прав после отмены Нантского эдикта и насильно обращались в католичество. Жители со слезами покидают город, и Простодушный пробует понять причину их несчастий: почему великий король идёт на поводу у папы и лишает себя в угоду Ватикану шестисот тысяч верных граждан. Простодушный убеждён, что виной всему козни иезуитов и недостойных советников, окруживших короля. Как бы иначе он мог потакать папе, своему открытому врагу? Простодушный обещает жителям, что, встретив короля, он откроет ему истину, а познав истину, по мнению юноши, нельзя не последовать ей. К его несчастью, за столом во время беседы присутствовал переодетый иезуит, состоявший сыщиком при духовнике короля, отце Лашез, главном гонителе бедных протестантов. Сыщик настрочил письмо, и Простодушный прибыл в Версаль почти одновременно с этим письмом. Наивный юноша искренне полагал, что по приезде он сразу сможет увидеть короля, рассказать ему о своих заслугах, получить разрешение на брак с Сент-Ив и открыть глаза на положение гугенотов. Но с трудом удаётся Простодушному добиться приёма у одного придворного чиновника, который говорит ему, что в лучшем случае он сможет купить чин лейтенанта. Юноша возмущён, что он ещё должен платить за право рисковать жизнью и сражаться, и обещает пожаловаться на глупого чиновника королю. Чиновник же решает, что Простодушный не в своём уме, и не придаёт значения его словам. В этот день отец Лашез получает письма от своего сыщика и родственников м-ль Сент-Ив, где Простодушный назван опасным смутьяном, подговаривавшим жечь монастыри и красть девушек. Ночью солдаты нападают на спящего юношу и, несмотря на его сопротивление, везут в Бастилию, где бросают в темницу к заключённому философу-янсенисту.

Добрейший отец Гордон, принёсший впоследствии нашему герою столько света и утешения, был заключён без суда за отказ признавать папу неограниченным владыкой Франции. У старца были большие знания, а у молодого — большая охота к приобретению знаний. Их беседы становятся все поучительнее и занимательнее, при этом наивность и здравый смысл Простодушного ставят в тупик старого философа. Он читает исторические книги, и история представляется ему сплошной цепью преступлений и несчастий. Прочитав «Поиски истины» Мальбранша, он решает, что все сущее — колёсики огромного механизма, душа которого Бог. Бог был причиной как греха, так и благодати. ум молодого человека укрепляется, он овладевает математикой, физикой, геометрией и на каждом шагу высказывает сообразительность и здравый ум. Он записывает свои рассуждения, приводящие в ужас старого философа. Глядя на Простодушного, Гордону кажется, что за полвека своего образования он только укреплял предрассудки, а наивный юноша, внемля одному лишь простому голосу природы, смог намного ближе подойти к истине. Свободный от обманчивых представлений, он провозглашает свободу человека главнейшим его правом. Он осуждает секту Гордона, страдающую и гонимую из-за споров не об истине, но тёмных заблуждениях, потому что все важные истины Бог уже подарил людям. Гордон понимает, что обрёк себя на несчастье ради каких-то бредней, и Простодушный не находит мудрыми тех, кто подвергает себя гонениям из-за пустых схоластических споров. Благодаря излияниям влюблённого юноши, суровый философ научился видеть в любви благородное и нежное чувство, способное возвысить душу и породить добродетель. В это время прекрасная возлюбленная Простодушного решается ехать в Версаль на поиски любимого. Ее выпускают из монастыря, чтобы выдать замуж, и она ускользает прямо в день свадьбы. Оказавшись в королевской резиденции, бедная красавица в полной растерянности пытается добиться приёма у разных высоких лиц, и наконец ей удаётся выяснить, что Простодушный заключён в Бастилию. Открывший ей это чиновник говорит с жалостью, что у него нет власти делать добро, и он не может ей помочь. Но вот помощник всесильного министра г-н де Сент-Пуанж творит и добро и зло. Одобренная Сент-Ив спешит к Сент-Пуанжу, и тот, очарованный красотой девушки, намекает, что ценой своей чести она могла бы отменить приказ об аресте Простодушного. Знакомые также толкают её ради священного долга пожертвовать женской честью. Добродетель вынуждает её пасть. Ценой позора она освобождает своего возлюбленного, но измученная сознанием своего греха, нежная Сент-Ив не может пережить падение, и, охваченная смертельной лихорадкой, умирает на руках Простодушного. В этот момент появляется сам Сент-Пуанж, и в порыве раскаяния клянётся загладить причинённое несчастье.

Время смягчает все. Простодушный стал превосходным офицером и до конца жизни чтил память прекрасной Сент-Ив.

Все произошло июльским вечером 1689 года, когда аббат де Керкабон гулял со своей сестрой по берегу моря в своем небольшом приорате в Нижней Бретани. В тот момент он думал о своем брате, который 20 лет назад с этого берега отплыл в Канаду и не вернулся. В этот же день в бухте высаживается молодой человек, который был одет в одежду индейца. Он представился Простодушным и понравился почтенному приору. Юношу приглашают на ужин с местным обществом. В знак благодарности, молодой человек дарит хозяевам талисман с портретиками, на которых приор узнает своего брата и его жену, пропавших без вести. Простодушный рассказал, что не знал своих родителей и его воспитывали индейцы. Так у молодого индейца появляется дядя, тетя и крыша над головой.

Его первым делом знакомят с Библией, и он соглашается на новую религию. Дядя и соседи решают его окрестить. Его крестной матерью была м – ль де Сент-Ив, сестра соседа аббата. Но таинство могло и не состояться, потому что Простодушный хотел провести все по примеру из Библии, но Сент-Ив уговорила его креститься в купели. Позже девушка и молодой человек признаются друг другу в любви. Простодушный хочет жениться на Сент-Ив, но та объясняет ему, что нужно спросить разрешения у их родственников. Но молодой человек опять счел все это за глупость. Приор ему рассказал о том, что по закону он не может жениться на крестной матери – это страшный грех. И Простодушный снова возразил, что такого в Библии нигде не написано. Он поклялся жениться на возлюбленной, и в тот же день, ворвавшись к ней в комнату, попытался осуществить задуманное, опираясь на свое обещание и естественное право. Ему стали доказывать, что нужно опираться на законы, а тем временем Сент-Ив спрятали в монастыре, чтобы выдать замуж за не любимого. Простодушный узнал об этом придя в отчаяние и ярость.

Он решил прогуляться по берегу, где увидел отступающий взвод французов. Выяснилось, что англичане собираются напасть на городок и тогда Простодушный доблестно кинулся на захватчиков. Он ранит адмирала и повел за собой французских солдат. Город спасли, а молодой человек был прославлен. И тогда он решает взять штурмом монастырь, но его уговаривают поехать в Версаль, получить вознаграждение от короля и тогда никто не сможет отказать ему в женитьбе.

Простодушный должен был пройти мимо городка протестантов, которые лишились прав и насильно принимали католичество. Он видел жителей покидающих город со слезами на глазах и захотел узнать об их проблеме. И почему король должен повиноваться Ватикану? Он пообещал народу поговорить с королем и рассказать ему об истине. Но среди этих жителей был главный гонитель протестантов отце Лашез, который написал письмо и отправил во дворец. Простодушный был наивным, думая, что король сразу примет его. Он нелегко добивается аудиенции у придворного чиновника, который говорит, что он может купить чин лейтенанта. Юноша в ярости, он рисковал жизнью и вынужден покупать чин. Он пригрозил пожаловаться королю, но чиновник не принял его слова всерьез. Но в этот же день отец Лашез получает письмо из дома Простодушного, в котором назван опасным человеком. Тогда солдаты нападают на него и везут в Бастилию, бросая его в тюрьму к философу-янсенисту.

Отец Гордон был арестован за непризнание папы владыкой Франции. Отец начинает учить молодого человека, но его наивность ставит Гордона в тупик. Простодушный записывал свои рассуждения, заставляющие ужасаться философа. Он смотрел на юношу и понимал, что это свободный от обманчивых представлений человек, который провозгласил свободу человека главнейшим из правил. Также, благодаря Простодушному, философ научился видеть любовь, как благородное и нежное чувство, которое может заставить радоваться душу и породить добродетель.

В то же время Сент-Ив решается поехать на поиски своего возлюбленного в Версаль. Она сбегает в день своей свадьбы. Приехавши в Версаль, Сент-Ив пытается поговорить с любым чиновником и узнает, что Простодушный арестован. Тот чиновник, который рассказал ей о ее возлюбленном, посоветовал обратиться за помощью к министру де Сент-Пуажу. Девушка с радостью побежала к нему, но тот предложил ей пожертвовать женской честью взамен на освобождение Простодушного. Сент-Ив соглашается и ценой позора освобождает своего возлюбленного. Но девушка очень сильно переживает о содеянном грехе, что у нее начинается лихорадка и она умирает прямо на руках у Простодушного. Господин Сент-Пуаж увидал смерть Сент-Ив, начал раскаиваться и пообещал загладить свою вину и горе несчастного.

Однажды святой Дунстан, ирландец по происхождению, отплыл от родных берегов и достался французской бухты Сен-Мало. Там он основал небольшой монастырь, который посетовал Горным приората, и вернулся в Ирландию. А приход этот существует и поныне.
В 1689 году, 15 июля вечером, аббат де Керкабон, приор храма Горной Божией Матери, вышел на прогулку вместе со своей сестрой панной Керкабон. Аббат был хорошим священником, но прихожане любили его не только за это, а за то, что был единственным среди священников этой местности, которого после ужина в кругу друзей не приходилось переносить в постель на руках.
Аббат де Керкабон прославился не только совершенным знанием богословия, но и приверженностью к творчеству Рабле.
Панна Керкабон никогда не выходила замуж, хотя и мечтала об этом. Для своих сорока пяти лет она выглядела достаточно свежей, была доброй, сочувственной и богобоязненным.
Прогуливаясь по побережью, брат с сестрой упомянули еще одного своего брата, который в 1666 году вместе со своей супругой отбыл на военную службу в Канаду и погиб там. На родину дошла весть о том, что его жена тоже погибла там (ее съели ирокезы).
Во время прогулки брат с сестрой увидели английское судно, которое привезло на продажу в эту местность некоторые свои товары. Среди прибывших был статный юноша, приветливо кивнул панне. Юноша обратил внимание брата и сестры своим необычным одеждой, поскольку одежда на нем был коротким, обут он был в легкие сандалии, а длинные волосы были заплетены в косы. В руках он держал бутылку с барбадосской водкой, стакан и сухари. Юноша угостил водкой священника и его сестру. Поскольку он говорил чистой французском языке, то было понятно, что он не англичанин. Юноша объяснил, что он Гурон, чем вызвал удивление девушки Керкабон поскольку имел белую кожу, что отличало его от индейца – Гурон согласился посетить брата и сестру. Соседи аббата, узнав о Гурон, съехались к нему в гости. Юноша познакомился с сестрой еще одного священника, аббата де Сент-Ив, молодой и красивой девушкой.
Присутствующие узнали, что Гурон был взят в плен англичанами, хотя он и бился упорно. Однако его храбрость нравилась даже противникам, так Гурон отпустили, предложив при этом побывать в Англии, на что он согласился, ибо любил путешествовать. Юноша не помнил своих родителей. А французский язык он выучил от одного пленного, когда был еще подростком, совершенствовал ее от одного гугенота ^(3), хотя наиболее ему нравится родная гуронська язык.
Юноша поведал присутствующим о своей любви к гуронкы Абакабу, ради которой поборол другого индейца. И хотя родители возлюбленной хотели съесть поверженного, юноша отпустил его. Однако счастье юноши не было длительным, поскольку его возлюбленную съел медведь.
Мадемуазель де Сент-Ив втайне радовалась, что у юноши больше не было любимой.
Юношу звали Простодушным, он понравился всем присутствующим гостям аббата, и они решили его окрестить.
Глава II
Простодушный проснулся очень рано, подстрелил много дичи и принес ее гостеприимным хозяевам. В память о себе он оставил им свою величайшую драгоценность – талисман, который он носил на шее. Подарок состоял из двух небольших портретов, на которых аббат узнал своего брата-капитана и его жену. После многих вопросов, брат и сестра поставили Гурон, они убедились, что Простодушный – их племянник.
Юноша признался, что знает творчество Рабле и Шекспира, однако не знаком с Библией, столь необходимым для его крещения книгой. Панна де Сент-Ив все время смотрела на Простодушного, не обращая внимания на сына судьи, с которым ее только что познакомили.
Глава III
Гурон, названный Простодушным, принял христианство
В Простодушного была хорошая память, он быстро выучил наизусть Новый Завет, но не мог сразу понять его смысл, ибо не знал, что события, отраженные там, состоялись более 1690 лет тому назад. После толкований своего дяди, юноша согласился стать христианином. Однако не мог понять, что за столь продолжительное время обряд Крещения претерпел изменения, у католиков не проводится обрезание, и слова апостола Иакова “признайтесь друг другу в своих поступках” следует рассматривать как призыв к покаянию. Не разобравшись в словах Евангелия, Гурон едва не привел себя к операции и чуть не побил монаха, заставляя его признаться в грехах. Однако эти странности было извинений, ибо событие крещения Гурон воспринималась наиболее значимой. Но во время, предназначенное для крещения, Гурон исчез, его случайно увидели панны где Каркабон и де Сент-Ив, когда он стоял посреди реки, скрестив руки на груди.
Глава IV
Простодушного окрестили
Простодушный пояснил Приорови и аббату, что он, стоя посреди реки, ждет крещение. Все присутствующие начали уговаривать его выйти из воды, потому обряд должен состояться в церкви, однако юноша отказался, ссылаясь на Евангелие, начал спор даже с епископом. Только панна де Сент-Ив смогла убедить юношу. Церемония крещения состоялся очень торжественно. Панна де Сент-Ив стала крестной матерью Простодушного. Новокрещенных назвали Геркулесом.
Глава V
Простодушный влюбился
Когда гости разъехались, Простодушный и панна де Сент-Ив остались вдвоем. Не медля, юноша признался своей избраннице в любви. Она обещала поговорить со своим братом о своем согласии, а юноше советовала заручиться поддержкой дяди и тети. Однако юноша ответил, что не требует согласия своих родственников, так как привык все решать сам.
Следующий день во время завтрака приор обратился к племяннику с предложением помочь ему стать иподиаконом, перевести на него свой приход, потому наследие, оставленное юноше от родителей, не могла обеспечить ему должного жизни.
Племянник, в свою очередь, отказался от дядиной предложения, признавшись в своих намерениях жениться на прекрасной де Сент-Ив. Дядя с досадой объяснил племяннику, что этот брак невозможен, ибо женитьба на крестной матери является большим грехом.
Простодушный с возмущением ответил дяде: “В книге, которую вы мне подарили, нигде не говорится, что жениться с девушками, которые помогли вам креститься, грешно. Ежедневно, как я заметил, у вас здесь происходит множество вещей, о которых не пишут в книге, и не выполняется ничего из того, о чем там сказано: это, признаюсь, и удивляет меня, и сердит “. Простодушный предупредил дядю в своих намерениях розхреститися, если не будет разрешения на этот брак.
Тетя же выразила надежду на разрешение папы, в результате чего их племянник мог бы быть счастливым со своей избранницей. Юноша готов был ехать к папе за разрешением на брак, хотя и удивлялся власти человека, который живет в другой стране, говорит на другом языке, однако от которой зависит его счастье.
Судья, который в это время вошел в комнату, страшно разозлился, потому что хотел женить на панне де Сент-Ив своего Чокнутый сына.
Глава VI
Простодушный спешит к любимой и неистовствует
Добравшись дома аббата де Сент-Ив, Простодушный спросил у старой служанки, где находится комната ее девицы, и вскочил туда. Увидев любимую, юноша быстро подбежал к ее кровати, объяснив испуганной девушке, пришел жениться на ней. Мадемуазель де Сент-Ив добросовестно отбивалась от нападающего, пока на помощь ей не прибежал ее брат аббат со своей ключницей, слугой и еще одним священником.
Юноша объяснил присутствующим свое поведение выполнением обещаний и законов чести, обвинив любимую в нарушении этих законов.
Аббат пытался растолковать пылкому юноше гнусность его поведения, которая противоречит нормам цивилизованного мира, ведь для вступления в брак необходимо иметь соглашение, скрепленное священниками, свидетелями, нотариусами. На что Простодушный ответил: “Вы, оказывается, слишком бесчестные люди, так вам нужны такие предосторожности”. Больше всего поразило юношу, что благотворительностью здесь считали повиновение. Он был слишком сообразительным, чтобы не почувствовать подобострастия в словах аббата, но поверил его обещаниям. Только влияние прекрасной де Сент-Ив помог присутствующим выдворить нежелательного гостя. Посоветовавшись с судьей, аббат решил отправить сестру в монастырь.
Вернувшись к дяде, Простодушный откровенно рассказал ему все, что произошло, выслушал научения, которые никак не повлияли на его чувства. А на следующее утро снова решил посетить любимую. Узнав от судьи, что девушка находится в монастыре, Простодушный решил ехать туда, но был страшно потрясен тем, что монастырь представляет собой своеобразную тюрьму для молодых девушек. Влюбленный юноша решил поджечь монастырь и похитить из него любимую или сгореть вместе с ней. Панна Керкабон потеряла надежду на то, что ее племянник станет когда-нибудь подьячим.
Глава VII
Жизнь потеряла для Простодушного смысл. Он то ненавидел себя, свою родину, всю Нижнюю Бретань (провинцию, где проживал), свое крещение, то благословлял все то, что связывало его с любимой. Он то хотел сжечь монастырь, то отступал от решения, чтобы не навредить любимому
Подходя к берегу, Простодушный услышал биение барабанов и человеческий крик. Оказалось, что англичане причаливают к берегу, а об их намерениях никто не знает. Тогда Гурон подбежал к лодке и поплыл к адмиральского корабля. Англичане посмеялись с У старых вопросов об их намерениях, напоили Простодушного пуншем и выпроводили из адмиральского корабля.
Гурон обиделся на бывших друзей и стал на защиту соотечественников. Начав стрельбу по англичанах, он убил троих, ранил адмирала и этим своим поступком вселил отвагу в душе французов. Враги бежали, а соотечественники прославляли Простодушного.
Но юноша подвел всю молодежь идти на освобождение своей невесты. Услышав об этом, судья, отсиживался в подвале, сообщил военных, и Простодушного с компанией вернули домой.
Дядюшке и тетушке стало понятно, что с их племянника никогда не будет священнослужителя, зато будет хороший военный.
Во время боя Простодушный нашел полный денег кошелек, который, возможно, принадлежал адмиралу. Военачальники и старшие офицеры дали ему множество удостоверений с тем, чтобы он отправился в Версаль за вознаграждением. Дядя с тетей тоже дали ему денег на это путешествие, надеясь, что племянник прославится на всю провинцию. Юноша же мечтал получить у короля разрешение на брак с любимым де Сент-Ив.
Глава VIII
Простодушный отправляется к королевскому двору. Во время путешествия он ужинает с гугенотами
Путешествие Простодушного пролегала через город Сомюр, которое показалось ему маломногочисленным. О своих впечатлениях он высказался в гостинице за ужином. На что получил ответ протестантов, которые тоже находились в гостинице. Протестанты поведали юноше свое горе, потому вследствие отмены Нантского эдикта пятьдесят тысяч французских протестантов вынуждены были бежать с родины, чтобы избежать насильственного возвращения в католицизм. Протестанты присоединялись к английских войск и участвовали в войне с бывшими соотечественниками.
Простодушный, растроганный услышанным, пообещал открыть истину королю и этим помочь протестантам. А потом пригласил всех присутствующих на свою свадьбу, разрешение на которое тоже надеялся выпросить у монарха. Собеседники усматривали в простодушном или переодетого путешественника-вельможу или королевского шута.
За столом сидел переодетый иезуитский шпион, который отправил на Гурон донос. Простодушный прибыл в Версаль одновременно с этим доносом.
Глава IX
Прибытие Простодушного в Версаль. Прием его при дворе
Прибыв в Версаль, Простодушный подъехал к королевскому дворцу со стороны кухонного двора и спросил у слуг, в котором часу можно повидаться с королем. Паланкинщикы ^(1) осмеяли его. Юноша поступил драку, которую удалось прекратить одном из королевских телохранителей. Простодушный познакомился с гвардейцем и узнал от него, что попасть на прием к королю возможно только пройдя ряд низших чинов. Один из военных чиновников, ознакомившись с удостоверением Простодушного, сказал, что юноша сможет купить себе чин лейтенанта. Простодушного обидела такое предложение, он начал спор с военным, требуя себе чин бесплатно, ссылаясь на те заслуги, которые обнаружил в бою. Между тем в Версаль пришло два письма. Одно письмо получил духовник Людовика XIV отец де ла Шез с доносом на Простодушного за сочувствие гугенотам. Второе письмо получил приближен к королю вельможа де Лувуа от судьи, который обвинял Простодушного в намерениях поджигать монастыри и похищать девушек.
Результате этих доносов юношу арестовали и отправили в Бастилии. Его поместили в камеру, где уже два года сидел узник Гордон с Пор-Рояля.
Глава X
Простодушного заточили в Бастилию с янсенистом
Пребывание в Бастилии не прошло бесследно для Простодушного, и он самосовершенствовался, изучая различные науки, обсуждал с янсенистом интересные богословские проблемы. Ознакомившись с историей Франции, Простодушный пришел к выводу, что “… история – это не что иное, как картина злодеяний и несчастий”.
Сам оказавшись в беде, Простодушный переживал за тех людей, которых любил гораздо больше, чем самого себя.
Глава XI
Как Простодушный совершенствует свои способности
Простодушный увлекся философией. Его просвещенный друг знакомил юноши со своими сокровенными мыслями и рассуждениями о жизни, искусстве, истории. Гордон удивлялся талантливому юноше. Те науки, которые старый узник изучал в течение пятидесяти лет, юноша постигал в считанные месяцы.
Начав изучение астрономии, Простодушный жалел, что в заточке не может видеть небо.
Глава XII
Что думает Простодушный о театральные пьесы
Среди книг, которые читал Простодушный, было немало пьес. Больше всего ему понравилась пьеса “Тартюф”. Но когда Гордон предложил ему пьесу, которая считалась лучшей, юноша, прочитав, ответил, что это произведение ему не понравился, потому что эта пьеса “подобная тем людям, которые часто бывают недостойными тех мест, которые занимают. Наконец это дело вкуса; мой вкус, вполне возможно, еще не сложился, я могу и ошибаться; но вам известно, что я привык говорить то, что думаю, или, скорее, что чувствую “. Потом юноша начал читать отрывки из пьес, которые ему понравились.
Глава XIII
Волшебная де Сент-Ив едет в Версаль
Около года провел Простодушный в тюрьме. За это время его родственники и любимая получили одно письмо от гвардейца из Версаля о том, что юноша находится в тюрьме.
Обеспокоенные исчезновением племянника, дядя и тетя, заручившись поддержкой нескольких церковных чинов, поехали на его поиски. Они побывали, даже в королевского духовника отца де ла Шез. Тот пообещал помочь, но не сдержал слова. Брат и сестра вернулись ни с чем, ничего не узнав о племяннике.
Тогда на поиски собралась прекрасная де Сент-Ив. С этой целью она даже убежала из дому брат решил отдать ее за сына судьи. Девушка, чтобы не вызвать подозрения, была со всеми ласковой, а ночью, накануне свадьбы, поехала в Версаль.
Она старательно запутывала следы, и это ей удалось – аббат с судьей и его сыном поехали вдогонку в Париж.
Мадемуазель де Сент-Ив разыскала гвардейца, чтобы убедиться в том, что любимый жив. Гвардеец также дал ему советы, ккому можно обратиться за помощью. кому можно обратиться за помощью. Названных благотворителей не оказалось в Версале, поэтому де Сент-Ив решила обратиться к последнему из них – господина де Сент-Пуанж.
Глава XIV
Успехи Простодушного в мышлении
Простодушный быстро постигал науки. Этому способствовали и варварское воспитание, и его душевные качества: он видел жизнь такой, какова она есть.
Юноша жалел старого янсениста, однако доказывал ему, что Янсенизм – это секта, а каждая секта проповедует ложные взгляды. Старый заключенный не раз задумывался над юноши словам, пока его не взяли сомнения в правильности этих взглядов.
Но в одном суждении заключенные были единодушны: человек имеет право быть свободным и счастливым. Старый янсенист даже изменил свое отношение к любви и стал поверенным в сердечных делах Простодушного.
Глава XV
Волшебная де Сент-Ив не соглашается на сомнительные предложения
Влюбленная де Сент-Ив жила надеждой на освобождение Простодушного. В сопровождении приятельницы, у которой поселилась, девушка пошла на прием к господину де Сент-Пуанж.
Увидев там своего брата, она испугалась, но приятельница поддержала ее. Когда аббат вышел из приемной, девушка вошла туда. Все присутствующие были поражены ее красотой. Господин де Сент-Пуанж пообещал помочь героическому любимому, но предложил продолжить беседу вечером, поскольку дело оказалось сложной.
Панна де Сент-Ив согласилась, вновь придя со своей приятельницей.
Приятельница оставалась в прихожей, когда происходила беседа. Потеряв всякий стыд, де Сент-Пуанж предложил прекрасной бретонцы предать возлюбленного во имя его свободы. Девушка вышла из комнаты молчаливой и растерянным, а впоследствии рассказала о случившемся своей богомольные приятельнице. Та, в свою очередь, предложила панне де Сент-Ив обратиться за советом к влиятельному священника.
Глава XVI
Она посоветовалась с иезуитов
Выслушав исповедь прекрасной де Сент-Ив, иезуит возмутился на грешника. Этот гнев продолжался до тех пор, пока он не узнал имени соблазнителя, которым был господин де Сент-Пуанж. Испугавшись Влиятельные вельможи, священник привел девушке примеры, по которым церковь не только отпускала грех женщине, которая предала мужа, но и оправдывала этот грех, если он был направлен на спасение любимого.
Волшебная де Сент-Ив вышла от иезуит еще более испуганной и растерянной.
Глава XVII
Благотворительность требует ее падение
Панна де Сент-Ив просила свою приятельницу убить ее. Но и продолжила уговоры, рассказав о том, что это единственное средство спасти жизнь простодушным, к этому средству прибегают все женщины, чтобы повысить должность или чин своим мужьям.
Однако девушка была возбужденной, хотела жаловаться даже королю. ее приятельница видела в этом вред. Между тем поступило письмо от соблазнителя с приглашением на ужин и бриллиантовыми серьгами.
Приятельница сопровождала девушку на ужин, силой одела ей в уши серьги, а после ужина незаметно исчезла.
Хозяин показал девушке приказ об отмене ареста, о денежном вознаграждении и о назначении Простодушного на воинскую должность.
После длительного сопротивления, слез и борьбы девушка вынуждена была покориться судьбе.
Глава XVIII
Она освобождает возлюбленного и янсениста
Держа в руках приказ об увольнении любимого, панна де Сент-Ив прибыла в Париж.
Начальник тюрьмы вызвал Простодушного к себе (он сочувствовал юноше, ибо был честным человеком). Влюбленные на радостях потеряли сознание. Придя в сознание, рассказывали друг другу обо всем, что произошло с ними. Влюбленная девушка скрыла свою страшную тайну, чтобы не причинять страдания простодушном. Но любимый попросил ее освободить и его старого приятеля, который заменил ему отца.
Панна де Сент-Ив согласилась ради любимого и на это. Она написала письмо своему искусителю, то послал приказ об увольнении янсениста и просьба о свидании. Девушка отказалась от встречи с заместителем министра Сент-Пуанжем, а Простодушный тем временем побежал освобождать друга.
Глава XIX
Простодушный, очаровательная де Сент-Ив и их родственники собираются вместеБлагородная красавица наконец оказалась в кругу родных. Брат извинялся перед ней, приор и его сестра плакали от радости. Панна де Сент-Ив рассказывала об изменениях, которые произошли в простодушном.
Между тем юноша вернулся вместе со своим другом, рассказал всем, как старый Гордон помог ему измениться к лучшему. Аббат удивлялся той весе, которой приобрела его сестра при дворе.
Но тут появляется подружка девушки де Сент-Ив и убедительно предлагает девушке ехать с ней, возвращая также и серьги.
Простодушный услышал разговор женщин и нахмурился, его невеста побледнела. Девушка бросила на пол серьги, сказав своей приятельнице: “Вы погубили меня! Вы меня убиваете “.
Посланница исчезла, а волшебная де Сент-Ив, почувствовав себя подавленным, легла в постель, не выйдя к ужину.
Присутствующие слушали рассказы янсениста, говорили о свадьбе, Простодушный мечтал о счастливой жизни.
Между тем аббат подошел к сестре и был поражен его состоянием – у девушки началась лихорадка. Сосед-врач оказался невнимательным, назначил плохие лекарства, и состояние больной ухудшилось. Моральное состояние девушки тоже вредил ее здоровью, возможно, больше, чем лекарства.
Глава XX
Волшебная де Сент-Ив умирает, и вытекающие из этого последствия Вызвали другого врача, но он тоже не помог девушке, потому что умел только ссориться с коллегами. За два дня болезнь стала смертельной. Семья собралась у ее постели. Жених плакал, говорил нежные слова. И только при слове “жена” она воскликнула, что не достойна этого звания, а достойна лишь казни. Она призналась присутствующим во всем, что ее так тяготило. Но жених воспринял ее поступок не как вину, а как пожертвование ради любви. Слова Простодушного будто добавляли девушке сил.
Но неожиданно прибыл посланец королевского двора к господину приора. Лакей отца де ла Шез писал, что его преподобие знает о несправедливости, которая состоялась с племянником приора и приглашает аббата Керкабона с племянником на прием, где обязательно вспомнят Простодушного. Юноша разорвал письмо на мелкие куски и бросил в лицо посыльному. Дядя писал письменное извинение за поступок племянника.
Между тем очаровательная барышня Сент-Ив умирала. Последними ее словами были слова любви к Простодушного.
Юноша не хотел жить. Родственники пытались предотвратить самоубийство.
Горе жениха нельзя выразить, ведь “строгое и грозное молчание Простодушного, печальные глаза, дрожащие губы, дрожь, которое пронизывало его тело, – все это наполняло сердца присутствующих смесью сочувствия и ужаса, сковывающий все душевные проявления, отбирает речи, позволяя вырываться нескольким несвязных словам “.
В то время, когда два священника отпевали умершую, появился де Сент-Пуанж с ее приятельницей. Вельможа влюбился в красавицу де Сент-Ив и решил сам прийти за ней. Но узнав о смерти волшебной бретонкы, раскаялся и заплакал. Вельможа повинился перед Простодушным, пообещав загладить вину даже если на это потребуется целая жизнь.
В первую минуту Простодушный хотел убить сначала обидчика, а потом себя. Но он не имел при себе оружия и за ним пристально следили.
Время меняет людей. Простодушный стал хорошим офицером, но до Конца дней хранил память о любимой. Тетя гордилась своим племянником. Аббат де Сент-Ив и приор получили выгодные должности. Старый Гордон получил приход и до конца дней дружил с Простодушным. Серьги остались в Версальском приятельницы девицы де Сент-Ив.