Способы самовыражения человека. Понятие развития личности в психологии

В 40-х годах психологи стали уделять большое внимание отражательной природе психического, рассматривать чувства и потребности на основе прин­ципа отражения. Однако осталась в тени другая сто­рона проблемы, а именно способность психики не только отражать, но и активно относиться (пережи­вать) к отражаемому, формировать это отношение, выражать свое «я», способность к самовыражению.

Если для раннего детства свойственно формиро­вание высших психических функций, способностей и т.д., то для юношеского периода характерно разви­тие социального мышления, самосознания, инициа­тивы и т. д. Вопрос о самовыражении (особенно у под­ростков и юношей) стоит очень остро, являясь прин­ципиальным не только для проявления своего «я» (что характеризует все возрасты), но и как одно из важных условий адекватного и гармоничного разви­тия личности. В этот период формируются такие важнейшие личностные качества, как направлен­ность, установки, умение правильно ориентироваться (в жизни, в общении и т.д.). Фактором, активно формирующим эти способности человека, является достаточно разнообразное общение (о чем уже гово­рилось выше), когда предъявляемые к развивающей­ся личности общественные требования служат от­правными моментами в формировании жизненной позиции, критериями правильности выбора, когда си­стема социальных «опор» постоянно находит внут­реннее одобрение личности.

Однако далеко не всегда развитие подростка, юно­ши осуществляется бесконфликтно, гармонично. Ча­сто желание «выделиться», показать, что «я лучше других», вызывает у старших раздражение, стрем­ление приостановить такую активность, «поставить на место», «осадить». Подобная практика общения отцов и детей, дедов и детей, к сожалению, является обычной. Такие отношения имеют место не только в семейном общении, но и на производстве (началь­ник - подчиненный).

Мы часто забываем, что дети не изолированы от проблем взрослых, что они слышат и видят больше, чем мы думаем, замечают недостатки и «проколы» взрослых, перенося их негативный опыт в практику своего - сначала детского, а затем все более и более «взрослеющего» - общения, в практику своих отно­шений. Здесь также имеет место соотношение «ро­лей», только не начальник - подчиненный, а лидер или «козел», очкастый или толстый и т.д. За этими внешне безобидными прозвищами скрывается целая драма (или трагедия) распределения социальных ролей.

Особенно остро такое соперничество проявляется у ребят, когда в группе выбор лидера и «козла отпу­щения» является первостепенным, когда решаются вопросы распределения ролей «адъютантов», «мужи­ков» и т.д. В соответствии с полученной, навязанной «ролью» подросток должен и действовать, «выра­жаться», подчиняться и т.д. Так, например, статус «отверженного» обществом человека может получить юноша (подросток), совершивший противоправный поступок, накладывающий на него пожизненное клеймо человека второго сорта. Такие «роли» вынуждают человека к отказу от собственной позиции в жизни, доводят до того, чтобы он «махнул на себя рукой», примирился с навязанной ему общественной функцией (преступника, передовика и т. д.). Некото­рые социальные взаимодействия имеют четкую тен­денцию к занижению собственного «я», его подавле­нию, искажению. При этом личность постепенно утра­чивает критерии адекватного самовыражения, ищет «окольные» пути для самореализации, потому что «прямые» уже «заняты другими» или осуждены.

Адекватная, правильная оценка себя (самооценка) не менее важна для определения личностью своего места в жизни, выбора жизненной позиции, чем активная реализация этой позиции. Отношение к себе помимо самооценки должно включать постоянную потребность в самопознании. Познание самого себя начинается с познания своих способностей, характе­ра, возможностей. Вместе с тем «я», оформляясь в устойчивый образ себя, в представление о своих воз­можностях, должно включать способность к внутрен­нему сомнению, способность к внутреннему диалогу с самим собой. Уверенный в себе человек, не сомне­ваясь в общем направлении своих принципиальных действий, может сомневаться в правильности отдель­ных поступков. Это выглядит не как проявление не­уверенности в себе, а лишь как желание еще раз убедиться в целесообразности выбранного способа действий.

Способность к внутреннему оппонированию свя­зана с диалогичностью сознания человека, определе­ние которой было дано М. М. Бахтиным 7 . Неразви­тый образ самого себя, неспособность к рефлексии, к адекватным оценкам не только своих отдельных действий и проявлений, но и своей личности в целом приводят человека в состояние «внутреннего тупика», когда ему «нечего сказать самому себе», когда он знает самого себя хуже, чем тех людей, с которыми непосредственно общается. Отсутствие самопознания, самооценки приводит к тому, что человек подчиняет­ся власти своих первых порывов, непроверенных мне­ний или, напротив, фиксированных (раз и навсегда) установок, не умеет дифференцировать себя от дру­гих, не знает свои слабости, достоинства и т.д.

Такая «псевдоскромность» нередко располагает к человеку, рождает у окружающих желание «ис­пользовать» его в своих целях (если уж он сам не хочет и не умеет «использовать» себя). При отсутст­вии образа своего «я» человеку навязывается любой другой образ, любая социальная функция, которые он присваивает за неимением своих. Напротив, внут­ренняя зрелость позволяет человеку не только адек­ватно видеть себя со стороны, не только создавать свой верный социальный образ, но и реально осуще­ствлять многообразные социальные роли, оставаясь самим собой.

Но занимаемые человеком социальные позиции (роли) в обществе отнюдь не всегда свидетельствуют об аналогичной внутренней позиции. Социальная роль в таком случае включает функцию «затемне­ния» истинных намерений, желаний. Человек не вы­ражает свою сущность, а скрывает ее.

Потребность в самовыражении как причина актив­ности может быть очень различной: у одних она про­является в крайних формах (например, в самолюбии), у других - в неявных. Чем слабее выражена у че­ловека способность оппонировать своему внутреннему «я», чем меньше он оценивает самого себя, тем более значимым для него оказывается момент внешней выразительности (привлекательности). Адекватность самовыражения человека непосредственно воплоща­ется в его чувстве собственного достоинства, об от­сутствии которого в русском человеке с горечью писал Ф. Шаляпин.

Самовыражение (как и активность) имеет разные степени зрелости, разные этапы сформированности. Так, на более ранних этапах (когда образ внутрен­него «я» еще очень далек от своего построения) само­выражение, как правило, проявляется в формах «де­монстраций» (своего «я», «выступлений», «выпадов» и т.д.). Зрелой формой самовыражения становится тот этап, на котором проявление себя превращается в действительную потребность адекватного и сущ­ностного выражения своего «я». Человек начинает вырабатывать свою манеру поведения, ищет свой стиль речи и, главное, стремится выразить себя в жизни, в поступках, в делах. Поэтому образ, осозна­ние своего «я», в известном смысле предшествует во времени своего возникновения самовыражению

(т.е. потребность в самовыражении является потреб­ностью в выражении своего действительного, а не мнимого «я»). Пока образ внутреннею «я» не сфор­мирован, самовыражение находится на стадии чисто внешнего, показного «выражения» самого себя (когда показывать и демонстрировать еще нечего). Однако если для молодежи это является нормальным, то в дальнейшем такое «самовыражение» становится при­знаком «великовозрастного инфантилизма».

Поэтому, говоря об адекватности осуществления социальных ролей (в профессии, в общении, в об­щественной работе и т.д.) внутреннему «я-образу», нужно, прежде всего, учитывать сформированность этого образа у самой личности, ее желание совершен­ствовать его (вести диалог с самим собой). Неадекват­ность внешних ролей внутренним чаще всего являет­ся следствием несформированности «я-образа», не­способности оценить себя, выбрать тот способ само­выражения, который приносил бы удовлетворение человеку.

Естественно, источником активности становится только гармоничное соотношение выбранной соци­альной роли (статуса) своей внутренней позиции, своему «я», которое осуществляется на основе адек­ватной самооценки (самопознания способностей, воз­можностей). Принципиальным для такой социаль­но-психологической гармонии является соотнесение человеком своих возможностей, целей, задач с харак­тером жизни, с данным жизненным этапом (его спе­цификой, нетипичностью для жизни в целом). Тот способ, которым человек реализует себя как личность в деятельности, в общении, в решении жизненных за­дач, и есть самовыражение. Трудности самовыраже­ния начинаются с таких простых явлений, как за­стенчивость, неловкость в общении или, напротив, нарочитая грубость, являющаяся лишь внешней фор­мой, которая прикрывает неуверенность. Но эти проб­лемы и трудности касаются только самовыражения в общении, тогда как они существуют (или могут возникать) и в деятельности, и по отношению к жизни в целом. Человек не знает, как ему поступить, за что взяться, чем себя занять, как бы все время скользя по поверхности жизни. Его действия лишены логики и для окружающих, и для него самого. Когда он сталкивается с отпором, осуждением своих действий, которые не продуманы, не выношены, не выражают его подлинного «я», он внутренне теряется, переста­ет воспринимать и понимать окружающее, отгора­живается от мира.

Что же происходит в тех случаях, когда внешние или случайно найденные роли не соответствуют внут­реннему «я»? Проблема «человека не на своем месте» всегда стояла очень остро. Ведь он может оказаться не на своем месте (как правило, в профес­сиональном отношении) в силу различных случайно­стей, но последствия всегда закономерно ведут к сни­жению активности или раздвоению личности. Выда­вая себя не за того, кем он является на самом деле, человек предает свое «я», свою личность, возможно­сти открыто, прямо, непосредственно выразить себя, заявить о себе.

Самовыражение, связанное с образом своего «я», с самопознанием своих способностей, с соотнесением их со своими потребностями и т.д., отличается от самореализации в жизни, когда познание окончено и нужно строить всю совокупность своих внешних взаимодействий с миром (не только в ценностно-смысловом, но и в контрольно-действенном отноше­нии). Возможность полного, гармоничного совпаде­ния самовыражения и самореализации целиком за­висит как от сформированности «образа я» (с точки зрения целостности), так и от личностной готовно­сти организовать, обеспечить, создать и т.д. всю совокупность внешних условий самореализации. Эти два условия являются необходимой предпосыл­кой для того, чтобы самовыражение и самореали­зация адекватно (для личности) совмещались во всех аспектах (временном, ценностном, действенном и т. д.).

Потребность в самовыражении, возникая уже в детском возрасте (претерпевает изменения в подрост­ковом, а затем в юношеском и т.д.), нуждается не только в специальном рассмотрении, но и во внима­нии к ней окружающих (особенно на первых, ранних стадиях ее формирования). Являясь конкретной фор­мой активности, самовыражение (потребность в нем) может также переходить во внутренний, скрытый план в случае своей нереализованности (а вначале - в ответ на неприятие ее со стороны окружающих). Однако если вовремя нереализованная активность (в ее общем виде) способна к своему «возрождению» на новых этапах (в новом качестве), то подавленное, неосуществленное (и в соответствующей форме) само­выражение «уходит» во внутренний план необрати­мо. Превращаясь в тот или иной комплекс, нереали­зованное «я» претерпевает качественные изменения уже на самых ранних стадиях своего формирования. Это может быть и феномен «больного» самолюбия, и комплекс неполноценности (в сфере личной жизни), и неадекватность самооценки (пониженный уровень притязаний), и другие последствия.

Процесс формирования своего «я» (с точки зрения его целостности, разносторонности) пробуждает высо­кую потребность в самовыражении, в «апробации» своих жизненных сил и возможностей. Вначале эта потребность имеет неярко выраженные формы, неяс­ную цель (на уровне «непонятных, волнующих жела­ний» и т.д.), приобретая (вместе с жизненным опытом) черты все большей определенности. Форми­рование внутреннего «я» идет «параллельно» посто­янному внешнему испытанию себя («на прочность», «на выносливость», «на силу» и т.д.). Получая свое­образный «отклик», подтверждение адекватности своего способа действия, общения, человек становится более уверенным в себе. Однако самая большая слож­ность заключается в том, что не все эти «подтвер­ждения» одобрительны, позитивны.

Творчески реализующий себя человек сплошь и рядом наталкивается на неприятие, непонимание или даже осуждение. Самым главным в таком случае является выработка представления о своем собствен­ном способе действия и жизни и убежденность в не­обходимости его реализации при всех обстоятель­ствах. Между тем одни люди при этом склонны считать, что их не поняли, другие - что они сами не правы. В этих выводах огромную роль играют жиз­ненные чувства личности, ее своеобразные интерпре­таторы жизненных проявлений. Эти интерпретации не только трагичны или оптимистичны, как выше отмечалось: они выражают внутреннее несогласие человека (скажем, с неприятием его окружающими) или протест, здоровую амбицию доказать свою правоту, упорство. В других случаях люди эмоциональ­но соглашаются с оценками своих действий, своего способа жизни, но тем самым уступают внутренне, отказываясь от своей индивидуальности, от своего права на особенность жизни. Поэтому разрыв в этой цепи приводит к задержке развития, застойным явле­ниям, «закомплексованности» и т.д.

Однако забота об адекватном самовыражении ре­бенка не должна превращаться со стороны взрослых в систему разнообразных запретов, сводящих все про­явления ребенка к своему минимуму, она должна находить гибкие формы ненавязчивого руководства этим процессом. Нельзя не учитывать, что поведение детей (особенно подростков) принимает крайние фор­мы только как реакция на всевозможные запреты, на «вяжущую руки» опеку, как желание «сделать по-своему», «всем вопреки» (а впоследствии - «всем назло»). Считая таких детей эгоистами, себялюбцами, родители не хотят понять, что сами настраивают их против себя, лишают их самого необходимого для правильного развития - возможности своевременно и адекватно самовыразиться, самоутвердиться. Та­ким образом, формируемое отношение «я» личности к миру - это целостный способ ее самовыражения в жизни, с присущими ей (и только ей) особенно­стями этого самовыражения и объективации, само­реализации.

Д. Н. Узнадзе предложил интересную типологию способов самовыражения 8 . Он заметил, что один че­ловек выражает все, что на самом деле испытывает, причем выражает бурно, экспансивно, как бы «вы­плескивает» всего себя. Другой для своего внешнего выражения должен приложить волевое усилие (например, заставить себя позвонить кому-то по теле­фону), т.е. как бы преодолеть невидимую преграду, чтобы перейти из внутреннего мира во внешний (в то время как для первого типа личности никакой преграды не существует). Третий тип (названный им парадоксальным) ведет себя противоположным об­разом в одинаковых ситуациях и сходным - в раз­ных. Четвертый тип остается все время только во внутреннем мире, внешне только «приспосабливаясь» к ситуации, «учитывая» ее.

К. Леонгард описывает так называемую акцентуацию характера как определенные поведенческие и психологические «странности». Так, педантичность у женщины в домашнем быту, выражающая ее соб­ственное отношение к дому, может переходить в по­стоянные перепроверки (закрыты ли газовые краны, заперта ли дверь, выключен ли свет и т. д.), в не­обоснованные опасения и подозрения (себя и окру­жающих). Не имея внешне объективных причин для таких волнений, она начинает искать их, придумы­вать, постепенно убеждая себя в «реальности» суще­ствования той или иной «опасности».

К. Леонгард рассматривает случаи, когда одна из черт характера (наиболее ярко выраженная) начинает преобладать над остальными, приводя к неадекватным решениям жизненных ситуаций, их неверному восприятию и истолкованию.

При этом одна черта (доминирующая), достигая определенной степени, определенного предела, начи­нает сказываться на продуктивности (деятельности, активности) человека. «Постоянная неуверенность, постоянный последующий контроль могут достигнуть такой степени, при которой всякая работа продви­гается вперед черепашьим шагом. Предупредитель­ное взвешивание превращается в бесплодные раз­думья...» Демонстративный тип личности проявляет­ся в том, что люди «рисуют себя не такими, какими являются на самом деле, а такими, какими хотелось бы казаться» 9 . Они используют всякую возможность представить себя с наилучшей стороны. «Поскольку у таких людей явно выражена склонность избегать трудностей, они часто меняют не только место рабо­ты, но и профессию... тем больше насчитывается на работе срывов, внезапных отказов от работы, которая якобы слишком тяжела...» 10

Проявление своего «я», адекватное или неадекват­ное самовыражение сопровождаются особым чувст­вом самолюбия. Оно является таким же своеобраз­ным «камертоном» своего внутреннего «я» в плане соответствия (или несоответствия) внешнему миру, как совесть является «камертоном» и регулятором соответствия (или несоответствия) поступков челове­ка его убеждениям, ценностям, целям и т.д. Психо­логический эквивалент самолюбия начинается с утверждения ребенка: «Я сам» (которое уже содержит в единстве и активацию, и самостоятельность). Оно проявляется в тезисах взрослой личности: «Я знаю, что делаю», «Я имею право делать так, как считаю нужным». Социально-психологически это чувство «я» выступает как тип соотнесения себя с другими: «Я сам» (синоним «Я один»), «Я лучше других», «Я не хуже других», «Я всем докажу», «Я нужен другим» и т.д.

Тот или иной тип самолюбия выражает не только способ активизации личности, но и ее жизненную позицию, ее программу, идеал. В анкете, предложен­ной подросткам, были получены такие ответы: «Я покажу себя», «Я докажу, на что способен», «Хочу проверить себя на самом трудном», «Я хочу доказать себе», «Хочу быть нужным другим», «Хочу быть интересным». Таковы формулы, выражающие самолюбивую позицию подростков. Здесь нетрудно увидеть и ту жизненную линию, которой они могут придерживаться, и ее движущую силу, характерную для каждой личности. Тот, кто хочет «себя пока­зать» или что-то кому-то «доказать», исходно ориен­тирован на сравнение с другими, на успех. Тот, кто хочет проверить себя на самом трудном, закладывает в свою программу критерий трудности, а не крите­рий успеха и удач, он не ориентируется на сравне­ние с другими, на то, чтобы быть на виду, и т.д. Тот, кто хочет быть нужным, ориентируется на полез­ность другим людям, на общее дело и не выбирает в качестве критерия личные достижения.

Анализ биографических материалов и опроса по­казал, что подростки с ярко выраженным желанием «показать себя», «всем доказать» преимущественно выбирают престижные или модные профессии. Те, кто нацелен на проверку себя в трудностях, преимуще­ственно выбирают редкие профессии, связанные с риском, романтикой, трудными условиями, а неко­торые - научную работу. Выбор профессии подрост­ками, желающими быть нужными, полезными, пре­имущественно приходится на специальности врача, педагога; хотя этот выбор и не так однозначен, но эти подростки редко выбирают престижные про­фессии. Таким образом, самолюбие выступает как некоторое интегральное личностное образование, ко­торое одновременно выражает движущую силу «я», его активную сторону, но не замкнутую «в себе» и «для себя», как утверждается в идеалистических теориях личности, а как способ соотнесения личности с социальным миром, другими людьми.

Если Рубинштейн раскрыл личность как триедин­ство - того, что человек хочет, что он может и что есть,- то мы добавляем к этому еще один пара­метр - что человек должен. Это - отношение к необходимости, к требованиям общества, окружаю­щих. Как показало исследование, самолюбие пред­ставляет собой некоторое сложное соединение ини­циативы, желания и одновременно долга, необходи­мости, обязанности, ответственности. Если исходно активность, индивидуальность личности включены в систему необходимости, то ее самолюбие становится синонимом полезности обществу, другим людям, си­нонимом общественной необходимости своей лично­сти и основанными на этом достоинстве и ответ­ственности.

Если активность «я» развивается путем противо­поставления себя другим, общественной необходи­мости, то движущей силой становится гипертрофи­рованное самолюбие - эгоизм, себялюбие, честолю­бие. Этому сопутствуют волюнтаризм, непризнание дисциплины, правил, обязательных для всех, своего долга и ответственности перед обществом.

Если человек не может активизировать свои внут­ренние возможности соотносительно со своим инди­видуальным «материалом» (способностями и т.д.), не находит адекватного внешним задачам способа ак­тивности, то развивается больное самолюбие. Послед­нее проявляется в двух крайностях: в занижении роли «я», неуверенности в себе, или, наоборот, в за­вышении роли «я», притязании на высокую оценку и признании своей исключительности. Однако в обоих случаях больное самолюбие требует постоянного под­тверждения своей социальной значимости. Но, как бы часто ни давалась общественная оценка, это все равно не способствует реалистичности самооценки. И другой парадокс: даже если самооценка завышена, человек с больным самолюбием всегда зависим от оценки окружающих.

Есть люди с неразвитым самолюбием. Однако вну­три этого типа возможны вариации. Одна из них связана с преобладанием чувства долга, исполни­тельности, добросовестности над инициативой. Дру­гая группа людей с неразвитым самолюбием харак­теризуется низкой активностью, постоянной неуве­ренностью в себе, склонностью к самообвинению и т.д. Если чувство долга гармонично сочетается с самолюбием, то возникает постоянная требователь­ность к себе, оптимизация активности, ответствен­ность. Если долг остается внешним регулятором, а самолюбие - истинным двигателем активности, то возникает противоречие, способ решения которого позволяет понять (кроме направленности личности) ее нравственно-психологическую устойчивость-не­устойчивость, самостоятельность-несамостоятель­ность и т.д.

Там, где активность личности идет вразрез с требо­ваниями к ней и долгом, активность не только полу­чает индивидуалистическую направленность, но и предполагает особый способ удовлетворения. Поэтому среди личностей с индивидуалистической направ­ленностью можно выделить разные типы по способу приведения в действие активности. Например, суще­ствует тип личности с развитым самолюбием, кото­рое требует и яркого выражения, и связанного с рис­ком способа удовлетворения. Не находя удовлетво­рения в общепринятой системе ценностей и в обыч­ных способах самовыражения, личность такого типа проявляет авантюрные инициативы, склонность к риску, притягательность которых для нее связана именно с тем, что человек переживает остроту нару­шения грани общепринятого, пренебрегает общест­венными правилами и бравирует этим. Другой тип личности с индивидуалистической направленностью удовлетворяется не только тем, что действует в су­губо личных интересах (это раскрывается в харак­теристике направленности), но и тем, что игнорирует общественные интересы. Иными словами, при инди­видуалистической направленности происходит не только замыкание «на себя», обособление «в себе», но и отрицательное отношение к общепринятым нор­мам социальной жизни.

Существует тип личности с индивидуалистической направленностью, который строит свою активность в системе общественной жизни, но учитывает лишь формальную сторону необходимости и долга. Психо­логически он «подкрепляется» тем, что использует возможности, предоставленные обществом, в своих целях. В отличие от авантюрного типа активность таких людей носит обыденно-потребительский харак­тер. Если у авантюрного типа активность поддержи­вается гипертрофированным чувством «я», умножа­ется на индивидуальность (А. Р. Ратинов и другие отмечают своеобразную «гордость» преступника, со­знание своего «мастерства»), то у второго активность укрепляется сознанием типичности своих действий («все копят», «все покупают» и т.д.).

Типы активности различаются по следующим основаниям: устойчивость-неустойчивость, уверен­ность-неуверенность, преобладание инициативы или ответственности, сочетание инициативы и ответствен­ности, высокая-низкая активность.

Личность с функционально-потребительской ак­тивностью, в силу того, что формальное выполнение долга для нее служит своеобразной ширмой, моти­вирована тем, что скрывает свои истинные побужде­ния. Напротив, личность с индивидуалистической (эгоистической) направленностью и «больным» само­любием навязчиво-болезненно противопоставляет себя другим, подчеркивает границу своих взаимо­отношений с ними. Активность таких людей, как правило, круто замешана на самолюбии: неприятие общественного долга, притязания на исключитель­ность связаны с тем, что личность возлагает ответ­ственность за неудачи на других. Она требует предо­ставления ей исключительных возможностей при минимальных обязанностях. Такой человек в прин­ципе не отрицает необходимости правил и порядка, но для себя требует исключения. Напротив, личность с преобладающим чувством долга и сознанием обще­ственной ответственности находит удовлетворение в выполнении этого долга и равнодушна к постоянно­му акцентированию ее заслуг, похвалам.

Таким образом, самолюбие как индикатор, крите­рий взаимодействий с миром играет важную роль в развитии ценностно-нравственной сферы личности, без которой невозможно чувство удовлетворенности, полноты жизни. Поэтому при определении различ­ных типов самовыражения должно приниматься в расчет самолюбие как постоянный его спутник, как один из действенных источников повышения (пони­жения) мотивации, приобретения (утраты) смысла жизни. Подводя итоги, заметим, что главным усло­вием самовыражения является установление адекват­ности, определяемой в большинстве случаев самой личностью, между внутренним миром (его запроса­ми, ориентациями, ценностями) и внешним способом выражения внутреннего мира. Это может проявлять­ся как в выборе социальной роли, так и в любой об­щественно полезной деятельности, в других занятиях.

Интересны исследования чехословацкого психо­лога О. Микшика, выявляющего способы поведения человека в критических ситуациях (поскольку имен­но в них испытывается на «прочность» способ вы­ражения себя в жизни) 11 . Это различные ситуации риска, возникающие у летчиков, альпинистов, в ко­торых один тип личности не выдерживает нагрузки, «распадается» уже на физиологическом уровне (по­гружается в сон во время полета, теряет координа­цию, перестает видеть, слышать, реагировать), другой тип «ломается» на психическом уровне (теряет силу воли, способность думать, принимать решения и т.д.), третий - на социально-психологическом уровне (со­храняет физиологическую и психическую мобилизо­ванность, но жертвует жизнью своего товарища ради собственного спасения, выпрыгивая из горящего са­молета, оставляет товарища, обрезая веревку в связке двух альпинистов). Поведение человека в таких кри­тических ситуациях становится показателем подлин­ной (или мнимой) нравственности человека, его ре­альным испытанием, жизненной проверкой (того, что он есть в действительности, а не напоказ).

Поэтому даже такой тип, который с трудом осу­ществляет переход от мечтаний к реальности в обыч­ной жизни, подчас способен проявить мужество, бы­строту, сообразительность в критических случаях, тогда как «предприимчивый тип» может проявить полную беспомощность перед лицом ответственности и т.д.

Разнообразие психических типов людей (сама идея этого разнообразия) не является чем-то обид­ным, указывающим на недостатки одних и досто­инства других. У всех в равной мере есть и то, и другое. Значение проблемы типологии сегодня состоит в том, чтобы понять, что у другого могут быть такие же важные проблемы, как и у меня, или, наоборот, свои, и не менее важные, чем у меня, проблемы, которые он должен и будет решать независимо от того, нравится мне это или нет, допускаю я это или нет.

Особенно остро проблема социально-психологиче­ских различий встает при определении активности личности (ее форм, способов реализации) 12 . Соци­альное поощрение, стимулирование людей социально активных, предприимчивых, деятельных должны стать повседневной практикой жизни общества.

Итак, творческое начало заложено в природе каждого человека, а значит, все дети – активные творцы. Они рисуют и поют, строят дома и покоряют неведомые миры, конструируют космические ракеты и летающие тарелки. Создают свое, новое, никому ранее не приходившее в голову. Творчество детей ярко проявляется в фантазировании. Каждый ребенок – художник, музыкант, скульптор до тех пор, пока мы его не убедим, что он поет как будто ему на ухо медведь наступил, что двигается он как слон, а рисует как курица лапой.

Ребенок должен получать огромное удовольствие от самовыражения, и если мы не ставим задачу сделать из ребенка профессионала, то не должны ждать от творчества детей высоких (с наших позиций!) результатов. Чрезвычайно важно сохранить радость от процесса, желание творить, созидать.

Что же такое «самовыражение», и как оно проявляется? Что заставляет родителей увидеть в ребенке способности и потом искать подтверждения своего открытия? «Она все замечает», «Куда он только не влезет!», «Она все сказки слово в слово повторяет и свои все-время придумывает!», «А мой все время по лужам скачет и всех обрызгивает!» – восклицают родители.

Почему ребенок испытывает потребность в самовыражении? По достижении школьного возраста ребенок расстается с иллюзией, когда он полагал, что все люди испытывают одинаковые ощущения и думают одинаково. Младший школьник узнает, что мысли его присущи только ему самому и остаются скрытыми и отличными от мыслей других, пока он их не обнаружит. Он открывает для себя радость новой идеи, нового решения проблемы. Такие открытия приносят радость всем детям. Всем нравится делать то, что хорошо получается.

Самовыражение – это радость от новых открытий, от результата приложения своих возможностей и способностей. Это знакомство ребенка с собой, наблюдение за собой. Это обращение к своему внутреннему миру – открытому для детей этого возраста (так как ребенку всегда интересно жить в своем мире: фантазировать, воображать, разговаривать с воображаемыми собеседниками, животными, сказочными героями, людьми – и все они воплощены в нем одном), но пока еще не изученному.

А что понимается под самовыражением с научной точки зрения?

«Само» – это направленность на самого себя, непроизвольное и произвольное проявление личности, которое происходит без внешнего толчка и руководства, совершения чего-либо без посторонней помощи. «Само» – это действие на пользу себе, это собственная автономность и независимость. «Выражение» можно определить как внешнее проявление, обнаружение, отражение внутреннего состояния. Выразить можно характер, чувства, мысли, состояния. Выразительными могут быть жесты, мимика, позы, движения, действия, поступки.

Таким образом, самовыражение – это самопроявление личности, выражение самого себя . Выразить себя – значит открыть в себе вселенную и делиться этим богатством со всеми. В самовыражении главное – не конкретный результат деятельности, а процесс духовного становления личности. Чем сложнее воспринимает и отражает ребенок реальный мир, тем сложнее и ярче становится его собственная индивидуальность.

Самовыражение ребенка может проявляться в одной или нескольких сферах:

Интеллектуальной;

Академических достижений;

Творческого мышления;

Общения и лидерства;

Художественной деятельности;

Двигательной.

Младший школьник уже хорошо осознает, какой вид самовыражения присущ ему, какое именно поведение делает его отличным от других детей его возраста. Приход ребенка в школу активизирует определенный вид самовыражения, давая возможность самоутвердиться в детском школьном коллективе. Давайте рассмотрим, как может проявляться самовыражение ребенка младшего школьного возраста в каждой из вышеперечисленных сфер.

Интеллектуальная сфера. Ребенок отличается остротой мышления, наблюдательностью и исключительной памятью, проявляет выраженную и разностороннюю любознательность, выделяется умением хорошо излагать свои мысли, демонстрирует способности к практическому применению знаний, много знает и задает много вопросов учителям, ставя их в неловкое положение, проявляет исключительные способности к решению задач. Такой ребенок с удовольствием и легкостью рассказывает на публике стихи, рассуждает о сложных проблемах, просит взрослых, чтобы ему задавали загадки и задачки; всегда хорошо учится в школе.

Сфера академических достижений:

Чтение: ребенок много читает, у него богатый словарный запас, который он активно использует в своей речи; он подолгу сохраняет внимание, когда ему читают; хорошо запоминает и пересказывает то, что ему прочитали; проявляет необыкновенный интерес к письму; демонстрирует умение бегло читать.

Математика: ребенок проявляет большой интерес к вычислениям, измерениям, взвешиванию или упорядочиванию предметов; легко и быстро воспринимает, запоминает и манипулирует математическими символами; быстро считает; хорошо разбирается в измерении времени или счете денег; часто применяет математические знания в областях, не имеющих отношения к математике.

Естествознание: ребенок внимателен к предметам и явлениям; часто задает вопросы о происхождении и функционировании предметов и явлений природы; проявляет большой интерес к опытам и экспериментам и часто их ставит.

Творчество (креативность). Ребенок чрезвычайно пытлив и любознателен, с головой уходит в интересующее его занятие; он достаточно энергичен, проявляет интерес к множеству разных вещей; часто делает все по-своему; изобретателен в изобразительной деятельности, в игре, в использовании материалов и идей; высказывает много соображений по поводу одной идеи; предлагает оригинальные идеи и решения; как правило, завершает дело в занятиях и играх.

Общение и лидерство. Ребенок легко приспосабливается к новым ситуациям; дети всегда выбирают его партнером по играм; в окружении других людей сохраняет уверенность в себе; склонен руководить играми или занятиями других детей; с легкостью общается и со взрослыми и с детьми; проявляет инициативу в общении; принимает на себя ответственность, выходящую за рамки возраста; другие дети часто обращаются к нему за помощью или советом. Однако, если ребенок не получает должного внимания со стороны окружающих, он склонен к демонстративному поведению (назло ведет себя плохо, пакостит, делает то, что неприятно другим), привлекая тем самым внимание к себе.

Сфера художественной деятельности:

Изобразительное искусство: ребенок проявляет большой интерес к зрительной информации; быстро и в мельчайших подробностях запоминает увиденное; проводит много времени за рисованием или лепкой; серьезно относится к своим художественным занятиям и получает от них большое удовольствие; демонстрирует умелость; оригинально использует средства художественной выразительности; экспериментирует с использованием различных материалов; работы оригинальны, композиционно выстроены, индивидуальны.

Рисование часто является для ребенка самым первым средством выражения на бумаге его замыслов, переживаний. Родители должны помнить, что объективный мир для ребенка иной – он воспринимает его детскими глазами. И индивидуальность ребенка иная – еще хрупкая, очень пластичная, еще только складывающаяся. В меру своих возможностей ребенок стремится изображать окружающий мир как можно ближе к своему детскому видению, не изменяя его, не искажая, думая над тем, как нарисовать, чтобы было «как живое», чтобы вышло «похоже».

АЗБУКА ДЛЯ ПАП И МАМ

ЕСЛИ РЕБЕНОК ЛЮБОЕ ЗАНЯТИЕ ПРЕВРАЩАЕТ В ИГРУ ПО РОЛЯМ…

Ребенок любое занятие превращает в игру по ролям, надевает маску («Принеси, пожалуйста, стакан воды! – Я официант. Что желаете? А вам в стакане или в кружке? Холодную или теплую? Может, лучше сока?» или: «Давай-ка отремонтируем велосипед… – Пусть у нас будет мастерская, ладно? Ты будешь директор, а я мастером, буду все делать» и т. д.) Он, скорее всего, маскируется, то есть прячет самого себя. Он не уверен в своих силах и возможностях, боится не той оценки, что хочет получить. Если «официант», подавая на стол, разобьет тарелку, то и наказать надо «официанта»; а ребенок здесь не виноват, его здесь не было. Уместно предложить ребенку сделать то же самое от своего имени.

Но все-таки чаще всего ребенок просто играет: дети так любят играть.

Музыка: ребенок проявляет необыкновенный интерес к музыкальным занятиям; чутко реагирует на характер и настроение музыки; легко повторяет ритмические рисунки; узнает знакомые мелодии по первым звукам; с удовольствием поет и подпевает; определяет, какие ноты выше, какие ниже и т. д.

Двигательная сфера. Ребенок проявляет большой интерес к деятельности, требующей тонкой и точной моторики (например, моделирование из мелких деталей у мальчиков и плетение из бисера – у девочек); обладает хорошей зрительно-моторной координацией; любит движение (бег, прыжки, лазанье); обладает широким диапазоном движения (от медленного к быстрому, от плавного к резкому); прекрасно удерживает равновесие при выполнении двигательных упражнений (на бревне, трамплине); прекрасно владеет телом при маневрировании (стартуя, останавливаясь, целенаправленно меняя направление и т. д.); для своего возраста обладает исключительной физической силой, демонстрирует хороший уровень развития основных двигательных навыков (ходьба, бег, лазанье, прыжки, умение бросать и ловить предметы). Очень часто в школе такого ребенка называют «гиперактивным», живчиком.

Все эти виды самовыражения являются в той или иной степени творческими.

Характерно, что в творческом самовыражении для детей младшего школьного возраста важнее сам процесс, экспериментирование, а не стремление получить тот или иной конечный продукт. Самое большое влияние на творческое развитие оказывает поведение окружающих взрослых, их отношение к занятиям детей.

Семья может развить, но в то же время и подавить творческий потенциал ребенка. Подавление нередко приводит к эмоциональным сложностям. Когда творческая энергия ребенка серьезно блокируется, возникают трудности и с решением более простых задач. Ребенок может принимать оборонительные модели поведения, плохо приспосабливается к окружающему миру и подвержен стрессам.

Лучший способ воспитать творчество в детях – это самому быть творческой личностью. В идеале творческими личностями должны быть и родители и учителя, то есть взрослые, оказывающие наиболее сильное влияние на подрастающую личность.

В основе самовыражения лежит не только восприятие окружающего мира, но и восприятие ребенком самого себя, или самовосприятие .

Наше представление о себе формируется из субъективных и объективных оценок окружающих нас людей. Первую такого рода информацию дети получают от родителей, затем – от учителей, работающих с ребенком в школе: «Ты сильный», «Ты радуешь меня», «Ты это можешь», «Ты хороший помощник», «Ты такая смешная», «Расскажи, что ты мастеришь?», или «Ты ведь можешь и лучше», «Ты меня так расстраиваешь», «Дай-ка я лучше сам это сделаю», «У меня получится быстрее», или «Потом, дорогая, сейчас я читаю». Из суждений значимых взрослых ребенок узнает о том, какое поведение желательно, а какое – нет, какое опасно, а какое рискованно.

Однако высказывая подобные мнения в адрес ребенка, нужно учитывать, что положительные сообщения поддержки и любви должны обязательно перевешивать негативные, критические . В любом возрасте человек продолжает развивать те модели поведения, которые приносят желаемый эффект, и, напротив, оставляет те, которые такого эффекта не приносят.

Одним из сильнейших мотивов поведения ребенка является желание сделать приятное окружающим взрослым , которое тесно связано и с другим желанием – быть похожим на них: «Я хочу работать, как папа, директором лазерных дисков» или «Учительница в школе говорит так же, как я тебе…» Как ребенок узнает, что приятно взрослым? Он замечает и запоминает все события, которые вызывают довольную улыбку, одобрительный кивок головы, особый свет в глазах или горделивую нотку в голосе мамы, папы или учителя. Ребенок усваивает, что преуспеть, стать лучшим – это способ заслужить максимум положительного внимания.

Наше собственное поведение говорит ребенку, что в нем для нас важно. Обязательно нужно поощрять за старания, даже если результат далек от желаемого, награждать за участие, а не только за победу. Иначе с раннего возраста дети будут отлынивать от трудностей, стараясь заниматься только тем, в чем преуспевают. Надо радоваться успехам ребенка вместе с ним, но не захваливать.

Первое и самое главное условие успеха ребенка в процессе самовыражения – это улыбка, радость, похвала, искренняя заинтересованность старших в прогрессе ученика, в росте его сил. При этом, конечно, нельзя забывать, что перехваливание – похвала не по заслугам – может и навредить. Всегда нужно уметь показывать ребенку резерв его возможностей, что можно делать еще лучше: «Да, ты сегодня хорошо нарисовал, но вот одна линия кривая получилась. Если все линии будут прямыми, рисунок будет еще красивее! Попробуй-ка!» Это возбуждает у ребенка желание сделать как можно лучше, стремление к постоянному совершенствованию – очень важное условие творческой деятельности в любой области.

Ребенок ждет от взрослого не только похвалы вообще, а конкретной оценки своих действий. Однако не забывайте, что оценка не должна быть количественной, вроде школьных пятерок, троек и других отметок. Оценка должна отражать качественные характеристики деятельности ребенка. К оценке важно привлекать и самого ребенка: «Что, по-твоему, сегодня у тебя особенно удалось? А что еще не совсем получилось?» Все это поддерживает интерес ребенка к творчеству, к движению вперед, к совершенствованию, но…

Но этот интерес легко притупить не только небольшим нажимом, принуждением, но даже просто перебарщиванием, доведением до того, что творческая деятельность станет надоедать. Поэтому никогда не следует доводить занятия до пресыщения, до того, что ребенку не хочется играть, рисовать, петь и т. д. Как перекармливаемый малыш теряет аппетит и приятная еда превращается для него в мучение, так и всякое давление, всякое насилие вызывает у младшего школьника сопротивление, нежелание заниматься тем, чем заставляют. Наоборот, заканчивать нужно, как только промелькнет первый признак потери интереса к занятию, но пообещайте, что завтра или «в другой раз мы позанимаемся или поиграем побольше», чтобы впереди была приятная перспектива – завтрашняя радость. Творчество развивается, и творческие силы крепнут только там, где есть свобода их проявления. Надо организовать это желание, пробудить его, создать условия для его возникновения.

Ребенку надо знать, что порой терпеть неудачу (а в школе ему с этим придется сталкиваться довольно часто) – это нормально и даже неизбежно. Неудачу надо принимать как возможность для новых свершений, но не как повод для отчаяния и самоунижения.

Во время творческого процесса никогда не допускайте замечаний по отношению к ребенку : «Ну и бестолковый же ты!», «Ты все по сторонам смотришь! Скорее соображай!» Толковее от этих обидных слов еще никто не становился, зато они вызывают у детей раздражение, озлобленность, неверие в свои силы, нежелание думать – все, что творчеству, да и не только творчеству, просто противопоказано.

Следующее правило в процессе самовыражения ребенка – взрослый не должен выполнять задания за ребенка . Младший школьник уже обладает достаточным запасом знаний, умений и навыков для выполнения любой творческой деятельности. Во время выполнения задания нельзя злоупотреблять даже замечаниями типа: «Ай-яй-яй!» или «Гм…», или «Так-так-так…» и т. п. Почему они нежелательны? Потому, что ребенок начинает больше судить о своих действиях не по результатам своей работы, а по замечаниям окружающих. В итоге развитие столь ценного качества, как самоконтроль – умение самостоятельно контролировать свои действия – у ребенка замедляется.

После очередного шага в решении творческой задачи ребенок пристально смотрит на вас: улыбнетесь вы или нахмуритесь, одобрительно кивнете или покачаете головой. И если это станет главным критерием в оценке его собственных действий, то вместо самоконтроля разовьется стремление угадать, как относятся к его творениям окружающие. Даже при оценке самых сложных, «кишащих недоделками» работ не надо торопиться с замечаниями: «Смотри, ошибка, и еще одна ошибка!» Лучше сделать по-другому.

В МИРЕ МУДРЫХ МЫСЛЕЙ

Главная беда взрослых (по отношению к детям) заключается в том, что они забыли, что значит быть ребенком.

Рэндолл Джарелл

Вот Алеша строит сложную модель из конструктора:

– Пап, у меня готово!

– Хорошо, давай посмотрим… Ты знаешь, а я, кажется, вижу три ошибки.

– Не может быть! Я проверял.

– Ты проверь еще разок.

Две ошибки Алеша обнаружил сам. А вот третья…

– Не вижу, где еще?

– А ты по всем проекциям проверял?

– Да! И спереди смотрел, и сверху, и сбоку…

– А ну-ка, проверь второй кирпич снизу. Не видишь? Жаль! Ну ладно, так и быть. Где у тебя в модели видна эта линия? То-то же!

Прежде чем указать на ошибку, отец заставил сына «выложиться» до конца. Это очень важно. Можно пойти даже «на хитрость», то есть указать на ошибку там, где ее нет, – пусть ребенок докажет, что там все правильно. Но такие пробы надо делать, будучи уверенным, что ребенок действительно докажет – и так докажет, что это обрадует и вас, и, главное, самого ребенка. Или можно специально сделать что-то с ошибками, а потом вместе отыскивать ошибки, даже устроить соревнование, кто их больше найдет.

Два совета родителям при общении с ребенком, который открывает себя:

Будьте честными. Все дети весьма чувствительны ко лжи.

Уважайте в ребенке индивидуальность. Не стремитесь проецировать на него свои собственные интересы и увлечения.

Родители должны стремиться развивать в своих детях следующие личные качества:

– уверенность, основанную на понимании ребенком своей уникальности;

– осознание достоинств и недостатков в себе самом и в окружающих;

– интеллектуальную любознательность и готовность к исследовательскому риску;

– уважение к доброте, честность, дружелюбие, сопереживание, терпение и душевное мужество;

– привычку опираться на собственные силы и готовность нести ответственность за свои поступки;

– умение находить общий язык и радость в общении с разными людьми.

Иногда чрезмерная родительская забота о развитии способностей ребенка приводит к увлечению уроками и любимыми занятиями за счет выполнения обязанностей по дому, возложенных на ребенка. Важно найти золотую середину между специальными занятиями и домашними делами, которые делятся между всеми членами семьи.

С другой стороны, встречаются родители, которые почитают за лучшее не уделять внимания детскому самовыражению и проявленным способностям. Такое отношение родителей может оказать нежелательное воздействие на ребенка. Так, ребенок может сделать ложный вывод, что важнее всего на свете – быть таким, как все. Тогда он начинает скрывать свои способности.

Что делает ребенка в младшем школьном возрасте счастливым? Новые задачи и цели, новые объекты исследования, новые чувства и переживания, то есть развитие интереса и постановка новых задач, расширяющих возможности самовыражения и самостоятельности. Дом – единственное место, где человек может рассчитывать на безусловную любовь к себе, а родители – незаменимый источник этой любви. В силах родителей вырастить ребенка счастливым и хорошо приспособленным, если они чутко воспринимают все аспекты его личности и делят с ним и беды и радости.

Конечно, развитие творческого самовыражения ребенка будет успешным при наличии определенных условий как дома, так и в школе. А если в школе такие условия не созданы, что же делать тогда? Тогда попытайтесь максимально компенсировать недостаток благоприятных условий в учебном заведении комфортной и стимулирующей к творчеству обстановкой дома.

Оставляйте ребенка одного и позволяйте ему, если он этого желает, самому заниматься своими делами. Избыток «шефства» может затруднить творчество. В то же время находите слова поддержки для новых творческих начинаний ребенка, избегайте критиковать опыты – как бы они ни были неудачны: ребенок стремится творить не только для себя, но и для тех, кого любит. Помогайте ребенку стать «разумным авантюристом», порой полагаться в познании на риск и интуицию.

Ребенок, чья деятельность относительно автономна от мелочного внешнего контроля, лучше воспринимает и осознает внутренний смысл и социальную ценность своего продукта. Чем меньше у ребенка самостоятельности в деятельности, тем больше он будет склонен в будущем в других сферах деятельности ориентироваться на внешние авторитеты, считать окружающий мир враждебным и угрожающим. Дети, занятые самостоятельным трудом, будут отличаться большей избирательностью и интеллектуальностью досуга. Самостоятельность не только стимулирует детей к творчеству и самовыражению, но и существенно улучшает их мыслительные процессы, повышает удовлетворенность учебой.

Постарайтесь найти ребенку компаньона такого же возраста и таких же способностей. Для ребенка младшего школьного возраста очень важно иметь друга того же возраста и пола. Если же ребенок сам нашел друга по интересам – не критикуйте его выбор, даже если вам он кажется сомнительным.

Бывает ли так, что в процессе самовыражения ребенок ведет себя плохо? Да, бывает. При осознании своей особенности, отличия от других у ребенка может возникнуть стремление демонстрировать собственные знания и умения, превращать окружающих в предмет насмешек – то есть желание всячески показать свое превосходство. Такому ребенку обязательно требуется чуткая помощь, и прежде всего родительская. Стоит ли говорить о том, что подобное поведение может быть всего лишь результатом копирования поведения взрослых.

Зазнаек нужно учить культуре диалога. Полезно обратиться к сильно развитому в этом возрасте чувству справедливости. Помогите ребенку научиться терпению. В свою очередь и сами в общении с ребенком будьте терпеливы и не забудьте похвалить его, когда он проявит терпение.

Издевка, высмеивание окружающих – проблема, имеющая более сложные корни, чем нарушение самовосприятия. Если ваш ребенок постоянно подтрунивает и смеется над товарищами, над братьями и сестрами, и даже учителями и родителями – подумайте, нет ли в его окружении какого-то источника боли, страдания. Если вам сделали больно, ваша собственная реакция – ответь тем же, а если вы не можете отомстить обидчику, вы обычно направляете гнев против того, кто оказался рядом. Поговорите с ребенком о том, что так задевает его в ежедневном общении. Отнеситесь с вниманием к ребяческому излиянию боли и обиды и постарайтесь понять причины. Помогите также понять болезненность его собственных выпадов.

Ребенок младшего школьного возраста еще не до конца осознает, как его собственное поведение влияет на других людей. Фразы: «А если бы ты был на его месте?» или «Хорошо бы тебе было, если бы он с тобой так поступил?» – часто не оказывают серьезного воздействия на детей и не вызывают желаемой реакции сопереживания, так как не подкреплены собственным опытом ребенка. В этом случае лучшим инструментом представляется ролевая игра , с помощью которой родители и учителя могут добиться впечатляющих результатов.

В пользу применения метода ролевой игры говорит и то, что игра у младших школьников остается одной из самых ярких форм самовыражения. Дети играют в «школу», учат друг друга, дают друг другу уроки и организуют внеклассные мероприятия; игры носят все более познавательный и воспитательный характер, дублирующий взаимоотношения между учениками и учителями в школе.

Самое главное для ребенка, занятого процессом самовыражения, – огромная потребность в том, чтобы дорогое для него было признано за таковое другими, что укрепит его уверенность в себе.

Кто не встречал людей, казавшихся в детстве весьма самобытными, но впоследствии превратившихся в унылых соглашателей? Бывает и обратное: оказавшись в условиях, требующих ответственных решений, человек резко повышает свою самостоятельность, проявляя фантастическую креативность. А приобретенный творческий опыт в одной сфере деятельности пробуждает вкус к творчеству и в других областях .

Готовых, подходящих для всех рецептов воспитания и развития творческого потенциала личности нет – да и быть не может. Жесткая дисциплина, не терпящая индивидуальных вариаций, так же противопоказана, как и вседозволенность или тепличная атмосфера. Творчество формируется всем стилем жизни, побуждающим личность с детства решать проблемы, самоутверждаться, творить, совершать поступки и принимать за них ответственность. Не случайно мы убеждаем читателя, что младший школьный возраст – самый благоприятный для развития творческого потенциала, проявляющегося в самовыражении.

Процесс эволюции через возрастающую сложность организмов и совершенствование организационной структуры привел к повышенному чувству индивидуальности. Следствием этого развития стала потребность выражения этой индивидуальности. В предыдущей главе мы отметили, что если эта потребность оказывается фрустрированной в силу условий социальной жизни, таких как перенаселенность или формирование массового общества, то развиваются самодеструктивные тенденции. При этом потребность ксамовыражению принимает невротические формы. Она превращается в стремление к успеху и жажду власти.

Биологи начинают признавать, что потребность выживания не намного важнее потребности самовыражения. Если спросить: «Выживание ради чего?», то единственным осмысленным ответом могут быть удовольствие и радость жизни, которые неотделимы от самовыражения. Адольф Портман в своем замечательном труде «Новые пути в биологии» пишет: «Метаболизм может служить выживанию индивида, однако мы должны помнить, что индивид здесь не ради своего метаболизма, но скорее метаболизм служит проявлением индивидуального существования»*. Самовыражение есть проявление индивидуального существования.

Акцент на самовыражении добавляет новое измерение к биологии. Поведение животных нельзя оценивать исключительно с точки зрения его ценности для выживания. Сохранение жизни и самовыражение являются тесно связанными друг с другом функциями. Портман ясно показывает это в своей книге. Он замечает: «Есть бесчисленные примеры того, как самосохранение и самовыражение сочетаются в одном и том же органе»**. Он демонстрирует это на примере гортани, ссылаясь на функции пения и речи. Приверженцы Конрада Лоренца склонялись к тому, чтобы считать пение птиц скорее способом заявления территориальных прав, чем выражением внутреннего чувства. Теперь многим приятно будет узнать, что пение сочетает в себе обе эти функции.

Психология присоединяется к биологии, также отмечая важность самовыражения. Внешнее выражение отражает то, что происходит внутри организма. Самовыражение как внешний, видимый аспект индивидуальности соответствует самоосознанию и самовосприятию как внутренним, или психическим аспектам индивидуального существования. По словам Портмана, «яркая внешность [среди животных] всегда является отражением богатства внутреннего мира»*. Но этот внутренний мир нельзя считать исключительно психическим феноменом. Снова цитируя Портмана: «Никто не может четко определить местонахождение внутреннего мира, ибо, признавая всю важность мозга, мы знаем, что внутренняя жизнь, как целое, включает в себя тело»**.

Человеческие существа, стоящие на более высокой ступени развития по сравнению с животными, обладают большей потребностью выражать себя. А поскольку они лучше сознают свою индивидуальность, в их самовыражении присутствует больший сознательный компонент. Мы не обладаем ярким оперением птиц или красивой шерстью некоторых млекопитающих, и мы заменили их цветом и разнообразием продуктов нашего творчества. Одежда, которую мы носим, дома, которые мы строим, наши искусства и ремесла, наши песни и танцы, - все является проявлениями этого базового импульса к самовыражению. Каким бы утилитарным ценностям ни служили эти вещи, нельзя

игнорировать их роль в удовлетворении потребности самовыражения.

Самовыражение на сознательном уровне - это функция эго и тела. Таким образом, оно отличается от форм самовыражения, не зависящих от сознания, которые являются исключительными проявлениями телесного «Я». Цвет волос или глаз - это форма телесного самовыражения, не включающая эго. Все творческие действия, однако, являются обязательно сознательными, поэтому эго играет важнуюроль в формулировании и реализации творческого импульса. Однако возникновение импульса не связано с эго. Корни его происхождения в теле, его мотивация в стремлении к удовольствию, а источник вдохновения - в бессознательном.

Самовыражение, творчество и удовольствие тесно связаны друг с другом. Любая форма самовыражения содержит в себе творческий элемент и ведет к удовольствию и удовлетворению. Женщина, пекущая торт, к примеру, выражает в этом творческом акте свою индивидуальность. Она находит удовольствие в этой деятельности и испытывает чувство удовлетворения при ее завершении. Кроме того, имеет место особое удовлетворение, которое сопутствует достижению. «Я сделала торт» - самовыражение на телесном уровне, которое реализует физическую потребность сделать что-то активное и творческое. «Я сделала торт» - самовыражение на уровне эго, обеспечивающее особое эго-удовлетворение. Попробуем исследовать связь этих двух видов удовлетворения.

Приобретение знания и овладение навыками - важные функцииэго, являющиеся главным источником эго-удовлетворения. «Я» желает знать и хочет быть способным делать. Оно стремится быть активной силой в формировании своей жизни. Вряд ли кто помнит возбуждение, которое он испытал, когда сделал первый шаг, заговорил или прочел первое слово, но большинству знакомо возбуждение, которое сопровождало такие достижения, как первая поездка на велосипеде и вождение автомобиля, выпечка первого пирога, первый спуск на лыжах или первая беседа на иностранном языке. Все эти достижения приносят эго-удовлетворение, которое, однако, не следует отделять от удовольствия, связанного с процессом обучения, или от удовольствия, которое эти навыки обещают доставить в будущем.

Любой проект, который мы предпринимаем и доводим до завершения, приносит двойное удовлетворение: первое на физическом уровне в виде удовольствия от активности, а другое на уровне эго, в виде осознания достижения. Такое двойное вознаграждение соответствует двойственности человеческой натуры. С одной стороны, мы являемся сознательными актерами в драме жизни, и, следовательно, сознаем свои индивидуальные роли. Однако слишком часто такое самосознание ослепляет нас, заслоняя тот факт, что с другой стороны, подобно животным, мы являемся частью природы, обладаем телом и в отношении телесного удовольствия зависим от гармоничных взаимоотношений с природой.

Подобное ослепление приводит к тому, что мы становимся эго-сознательными, то есть эгоистами. Эгоист ошибочно принимает эго за «Я» и убежден: все, что поддерживает его эго, способствует интересам «Я». Это справедливо лишь в определенных пределах, которые я определю позже. Уделяя первостепенное внимание эго, человек полностью изменяет нормальные взаимоотношения между эго и телесным «Я», что может привести к деструктивному поведению. Телесное «Я» является фундаментом, на который опирается эго. Укрепление основания улучшает структуру личности в целом. Ремонт крыши будет неэффективен, если фундамент не в порядке. Когда жертвуют удовольствием ради влечений эго, таких как успех, то результат может быть катастрофическим.

Возьмем, например, человека, который живет не по средствам, чтобы произвести впечатление на своих соседей. Обладание огромным домом или дорогой машиной будет способствовать раздуванию эго, а также причинит немало боли и страдания, поскольку придется платить за их содержание. Только путем диссоциации, отрыва от реальности он сможет проигнорировать боль. Подавив боль, он также отсечет все возможности для получения удовольствия. Принесение в жертву удовольствия ставит под сомнение ценность эго-удовлетворения, которое он получает от обладания собственностью.

Даже если человек может, приложив усилия, заработать деньги, необходимые для того, чтобы обзавестись шикарной обстановкой, эго-удовлетворение, которое он в результате получит, вряд ли будет стоить затраченного времени и сил. Одно дело работать ради того, что принесет настоящее удовольствие, другое дело - ради того, что служит просто укреплению имиджа человека. Поскольку мы, люди, являемся самосознающими существами, обладающими эго, нам небезразличен наш имидж. Имидж важен, поскольку он олицетворяет человека, но это не сам человек. Эгоист - это индивид, идентифицирующий себя с имиджем, а не со своим телесным «Я».

Не существует такого имиджа, который способен бы был предоставить телесное удовлетворение, придающее смысл жизни. Эго, не получающее питания от корней в форме телесного удовольствия, развивает ненасытный голод. Находящийся под властью ненасытного эго индивид живет в напряжении, вынужденный постоянно расширять свой имидж. Его эго-влечения становятся все сильнее и непреклоннее, попирая условности и приличия ради достижения своих целей. Человек, который пошел по этому пути, не может остановиться. Если он получил один миллион, то он должен приложить все усилия, чтобы заработать второй миллион, потом третий и так далее. Эти деньги вряд ли смогут повысить его уверенность и защищенность или способствовать его удовольствию, к тому же стремление зарабатывать деньги, по-видимому, получает новый импульс с каждым прибавлением капитала. Его эго подобно воздушному шару, который должен подниматься все выше и выше, расширяясь до тех пор, пока не взорвется.

Притягательность денег с точки зрения эго объясняется тем, что они символизируют власть. Увеличение состояния или власти несет с собой эго-удовлетворение. Это дает эго возможность воображать себя властелином мира. Может показаться, что от овладения знаниями и совершенствования навыков до покорения природы один шаг, но то же расстояние отделяет интегрированного человека от отчужденного эгоиста, одержимого властью. Потребность человека во власти отражает его незащищенность и служит признаком неадекватности его эго. Хотя власть и богатство могут привнести удовольствие в жизнь, это происходит лишь при том условии, что они не становятся первостепенными целями жизни.

Эго-влечения не ограничиваются сферой денег. Область зрелищных видов спорта пронизана интересами эго, и анализируя этот феномен, мы можем достичь более глубокого понимания сущности этих интересов. Присутствующий на спортивном состязании зритель, болеющий за одну из команд, получает значительное удовлетворение от ее победы. Если он относится к разряду фанатичных болельщиков, то ему даже необязательно лично присутствовать на трибуне или смотреть матч по телевизору. Сама мысль о победе или поражении его команды несет в себе сильный эмоциональный заряд. Для такого болельщика удовольствие от просмотра самого действия часто имеет второстепенную ценность. Если команда проигрывает, то это вызывает у него подавленное настроение, которое сводит на нет все удовольствие от наблюдения за игрой. Такие сильные реакции вполне понятны, если представить, сколько поставлено на кон. Для многих людей такой ставкой становится эго, которое они вкладывают в любимого игрока или команду, поэтому впоследствии они чувствуют себя либо отстоящими, утвердившими свою позицию, либо разочарованными и униженными.

Болельщик идентифицирует себя с объектом своего восхищения на уровне эго. Посредством этой идентификации достижения его героя становятся в каком-то смысле его собственными. Таким образом, он получает личное удовлетворение от достижений героя, хотя сам не принимал в его деятельности никакого участия. Для такого болельщика идентификация с героем служит функцией самовыражения посредством замещения себя другим человеком. Для спортсмена же выступление является подлинной формой самовыражения; он вовлечен в состязание всем своим существом. Поскольку со стороны болельщика включено лишь эго, его обязательства ограничены, а роль сводится к наблюдению, однако эмоционально он реагирует так, будто полностью включен в игру. Он фактически выражает себя через идентификации своего эго.

Любая эго-идентификация является формой самовыражения. Человек, который купил большой дом, говорит всему миру: «Посмотрите. Я владею этим домом. Я идентифицирую себя с ним». Однако лишь эго идентифицировано с домом, если только этот человек не принимал личного участия в планировке или строительстве. Точно так же человек, накопивший крупную сумму денег, чувствует свою идентификацию с деньгами. Говоря: «Я стою два миллиона долларов», он тем самым говорит: «Я - это два миллиона долларов». И фанат, который на уровне эго идентифицирует себя с «New York Giants», реагирует так же: «Я - это «New York Giants»». При этом он говорит: «Мы выиграли».

Самовыражение посредством идентификации эго может показаться слабой заменой подлинного, а именно - самовыражения посредством творческой деятельности. Однако власть эго над поведением такова, что идентифицирующий себя человек переживает происходящее как реальность. В любой идентификации должен присутствовать некоторый аспект реальности. Если человек является членом клуба, то он имеет все основания испытывать гордость за успехи клуба. Многие люди идентифицируют себя со школами, где учились, и чувствуют на себе отблеск достижений или тень неудач выпускников. Хотя такая идентификация в некоторых случаях может быть чрезмерной (как например - со старым школьным галстуком), она имеет логичное основание, поскольку в бытность свою членом студенческого коллектива человек принимал активное участие в школьной жизни. Патриотизм является еще одним примером эго-идентификации, имеющей под собой реальную основу, поскольку она происходит из принадлежности человека к данному сообществу людей.

Через свои эго-идентификации индивид ощущает себя частью общества, участвующей в его развитии и разделяющей его победы и поражения. Без таких эго-идентификаций человек чувствовал бы себя отрезанным от течения жизни и социальной ситуации, изолированным от интересов сообщества. Он был бы вынужден находить удовольствие и смысл в пределах собственного «Я», что не под силу сделать никому, поскольку удовольствие зависит от гармоничных взаимоотношений с окружающей средой. Своими идентификациями эго расширяет границы «Я», увеличивая таким образом возможности для достижения удовольствия и удовлетворения.

Проблемы возникают тогда, когда подобное расширение становится чрезмерным, то есть когда его эго-идентификации компенсируют недостаток самоидентификации. Эго здоровой личности заземлено в ощущениях тела и идентифицируется с телесным «Я». В этом случае основной формой самовыражения является творческая жизнь, а эго-идентификации вторичны. Когда идентификация с телом слаба и незначительна, то идентичность человека неопределенна, а его творческое самовыражение снижено. Такой индивид, будучи отчужденным от своего телесного «Я», вынужден искать идентичность и средства самовыражения в эго-идентификациях. Они становятся его главным способом самовыражения и в этом случае оказываются слабым замещением подлинного.

Чрезмерный вклад в эго-идентификации отводит энергию в сторону от «Я», которое истощается все больше, пропорционально тому, насколько раздувается эго. Эго-удовлетворения, получаемые человеком в виде дивидендов от таких вложений, никак не способствуют наслаждению жизнью. Подобно иллюзиям, еще одной функции диссоциированного эго, они могут поддерживать дух, но ничем не помогают телу. Мне не раз доводилось слышать жалобы успешных людей на то, что они не получают «настоящего удовлетворения» от своего успеха.

Существует и другой аспект роли эго в самовыражении: потребность в признании. Любой сознательный акт самовыражения считается незаконченным, пока не вызовет реакцию со стороны других членов сообщества. При благоприятной реакции человек получает дополнительную порцию удовлетворения от своего достижения. Отрицательная реакция ослабляет удовлетворение. Творческий акт, оказавшийся незамеченным, обычно оставляет человека с чувством фрустрации. Писатель разочарован, если никто не читает его книг, у художника опускаются руки, если никто не пишет рецензии о его работах, повар подавлен, если о его кулинарных шедеврах ничего не говорят. По-видимому, всем нам требуется некоторое признание нашей индивидуальности. Без такого признания трудно сохранять личную идентичность или поддерживать чувство «Я».

Обладая эго, человек не только сознает себя индивидом, но и чувствует свою обособленность и одиночество. Стремление к индивидуальности велико, но желание быть признанным частью группы не меньше. Первое желание находит удовлетворение в акте самовыражения, второе - в признании другими этого акта. Поскольку оба желания проходят через эго, их осуществление ведет к эго-удовлетворению. Этот процесс имеет и количественный аспект. Более сильное эго связано с более высокой степенью индивидуальности, большей потребностью самовыражения и с повышенным стремлением к признанию. Слабое эго имеет меньшее стремление к самовыражению и довольствуется меньшим признанием.

Стремление к признанию лежит в основе феномена статуса. Степень признания обусловливает статус человека, а побуждение к статусу происходит из потребности эго в признании. Статус является феноменом, который мы, люди, разделяем со многими животными. Очередность подхода к кормушке среди домашних птиц, порядок кормления в стае хищников, приоритет в спаривании - все определяется статусом. Внутри вида статус обеспечивает выживание сильнейших. Что касается человека, статус способствует ощущению идентичности и является поддержкой эго. Пока эго идентифицируется с телом, как это бывает у животных, статус отражает дарованные природой физические способности индивида. Среди человеческих существ, однако, положение или статус индивида в обществе определяются множеством факторов, не связанных с телом. Наследственное положение, финансовое состояние, семейные связи играют важную роль в определении статуса.

Если статус не является истинным показателем личных качеств индивида, он действует как подрывная сила, диссоциирующая эго от тела. Статус влияет на имидж индивидуального эго. Чем выше статус, тем величественнее имидж, ибо мы видим себя только глазами других. Однако мы можем чувствовать себя изнутри, если находимся в соприкосновении с телом. Не возникает никаких сложностей, если имидж соответствует реальности тела, то есть когда наше видение себя совпадает с тем, что мы чувствуем. Недостаток такого соответствия нарушает наше чувство идентичности. Мы приходим в смятение, не понимая, кто мы есть. Перед нашим сознанием встает искушение идентифицировать себя с имиджем и отвергнуть реальность тела. Диссоциация эго от тела ведет к нереальной, воображаемой жизни. Человек становится одержим собственным имиджем, озабочен своим положением и оказывается обречен на борьбу за власть во имя усиления статуса. Удовольствие и творчество ослабевают, отступают на задний план или исчезают из жизни.

В основе его лежат две идеи.

Первая заключается в том, что человек, страдающий психопатологическим расстройством, может узнать и понять особенность своего характера, своих расстройств, настроения.

Вторая идея, вытекающая из первой, состоит в том, что, узнав сильные и слабые стороны своего характера, пациент может творчески смягчать свое состояние, так как любое творчество высвобождает большое количество позитивной энергии, любое творчество целебно. Последнее не противоречит положению Фрейда о сублимации, в соответствии с которым люди искусства и науки приподнимают (сублимируют) свою болезнь в творчество.

Однако кардинальное отличие методики Бурно от западной психотерапии в том, что терапия творческим самовыражением, развивая клинические подходы Эрнста Кречмера и П. Б. Ганнушкина, основана на положении: каждый характер заложен в человеке врожденно, и поэтому бесполезно и бессмысленно пытаться его менять, с ним бороться.

Терапия по методу Бурно строится с учетом особенностей каждого характера, а не из экзистенциального единства человеческой личности.

Для того чтобы человек, страдающий, скажем, хронической депрессией, мог понять особенность своей депрессии, своего характера, он на групповых занятиях в "психотерапевтической гостиной" вначале слушает рассказы своих товарищей о художниках, писателях, композиторах, философах, пытаясь постепенно проникнуть в основы характерологической типологии, отличить один характер от другого, примеривать на себя каждый из проходящих мимо него в череде занятий характер.

Чаще всего объектом анализа становятся художники, ибо вербальное знание о них легко подкрепить живой репродукцией, создавая тем самым стереоскопический образ характера.

Занятия терапией творческим самовыражением проходят в непринужденной обстановке, при свечах, за чашкой чая, под располагающую к релаксации классическую музыку. Постепенно пациенты сближаются, часто становятся друзьями, способными морально поддерживать друг друга.

В качестве методологического фона в начале занятия часто демонстрируются две противоположные картины, например синтонный "Московский дворик" Поленова и аутистичный, полный уходящих в бесконечность символов живописный шедевр Н. К. Рериха. Противопоставление реалистического, синтонного и аутистического начала присутствует в каждом занятии.

На этом фоне перед пациентами проходят синтонные Моцарт и Пушкин, аутисты Бетховен и Шостакович, эпилептоиды Роден и Эрнст Неизвестный, психастеники Клод Моне и Чехов, полифонические мозаичные характеры - Гойя, Дали, Розанов, Достоевский, Булгаков.

В основе каждого занятия лежит вопрос, загадка, поэтому каждый приход пациента в "психотерапевтическую гостиную" уже овеян творчеством: нужно определить трудный характер того или иного человека, понять, какой характер ближе самому себе. В основе проблемы не обязательно конкретный человек, это может быть абстрактная проблема - толпа, страх, антисемитизм, деперсонализация - все это рассматривается с характерологической точки зрения.

Пациент задумывается над тем, что творчество исцеляло великого человека, помогало ему в его нелегкой жизни, и если терапия творческим самовыражением показана пациенту, он может по своей воле начать жить творческой жизнью, которая проявляется в самых разнообразных формах - в переписке с врачом, в придумывании рассказов, создании картин, фотографировании, даже в коллекционировании марок.

Когда человек постигает свой характер, ему легче понять характеры окружающих, он знает, чего можно ожидать или требовать от того или иного человека, а чего нельзя. Он включается в социальную жизнь , и болезненные изломы его собственной души потихоньку смягчаются, вплоть до стойкого противостояния болезни.

Терапия по методу Бурно имеет философский и гуманитарно-культурологический уклон. Она не просто способствует оздоровлению личности, но и делает людей образованней и нравственнее.

1. О существе лечебного творчества.
Творчество - "деятельность, порождающая нечто качественно новое и отличающееся неповторимостью, оригинальностью и общественно-исторической уникальностью". В творчестве выражается личностное: только личностное может быть настолько неповторимо-оригинальным, чтобы являть собой всегда нечто качественно новое. В творчестве (в самом широком смысле слова) человек ощущает себя поистине самим собой во имя нравственных связей с людьми. Особенная, высокая радость встречи с самим собой в творчестве - есть вдохновение. Творчество обнаруживает и укрепляет самобытность творца, прокладывает ему дорогу к людям.

Бурно занимается лечением взрослых психопатов (психастеников, астеников, циклоидов, шизоидов, эпилептоидов) и малопрогредиентно-шизофренических пациентов, которые сами обращаются за помощью к врачам по поводу своих душевных трудностей и противоположны асоциально-агрессивным психопатическим натурам своей дефензивностью.

Дефензивность - это пассивная оборонительность, склонность к защите вообще, "тормозимость". Все дефензивные пациенты несут в себе астенический конфликт чувства неполноценности с ранимым самолюбием, робость, неуверенность в себе, боязливо-инертную нерешительность, патологическую застенчивость, тревожную мнительность, житейскую непрактичность, ощущение ненужности и бесполезности.

Проблема лечения дефензивных психопатий весьма актуальна, поскольку такого рода патология в настоящее время широко распространена как среди взрослого населения, так и среди подростков и юношей, и нет разработанных достаточно эффективных методов лечения.

Значение глубокого контакта с людьми для дефензивного пациента трудно переоценить. Но и творческое углубление в себя само по себе действует здесь, как правило, терапевтически, вытесняя чувство неопределенности, "медузности", беспомощности, поддерживающее болезненную напряженность. Самое тягостное для многих клинических пациентов - чувство неопределенности в душевной напряженности, когда не знаешь, чего хочется, чего бояться, что любить. Когда же дефензивный пациент, обретающий в творчестве самого себя, осознает себя среди близких, товарищей, незнакомых людей, в своем народе, в человечестве как неслучайную, созидающую личность , проникается душевным светом, он уже не способен страдать так остро, как прежде. Поэтому в созданном пациентом творческом произведении нас должно интересовать не столько то, есть ли это истинное произведение искусства или науки, сколько то, как удалось в этом произведении пациенту выразить свою индивидуальность и как это лечебно ему помогло.

2. Общая характеристика метода.
Пациенты в обстановке душевной, человеческой заботы о них врача и медицинской сестры, в индивидуальных беседах с терапевтом, в групповых занятиях в раскрепощающей "немедицинским" уютом обстановке психотерапевтического кабинета (чай, слайды, музыка, свечи и т.п.), в домашних трудах над полученным заданием в течение 2-5 лет учатся понимать себя и других, выражать себя творчески сообразно своим клиническим особенностям. Конкретные методики терапии творчеством, составляющие содержательную сердцевину приема, сплетаются, растворяются друг в друге в этом методе на основе разъяснительно-воспитательного нравственно-творческого познания себя и других, вплоть до изучения известных характерологических радикалов, патологических расстройств, свойств (болезненные сомнения, тревоги, неуверенность, рефлексия, деперсонализация, ипохондрия, депрессия и т.д.), которые также нередко возможно научиться лечебно-творчески и с пользой для людей применять в жизни.

3. Отдельные методики терапии творчеством - это терапия:

1) созданием творческих произведений,

2) творческим общением с природой,

3) творческим общением с литературой, искусством, наукой,

4) творческим коллекционированием.

5) творческим погружением в прошлое,

6) ведением дневника и записных книжек,

7) домашней перепиской с врачом,

8) творческими путешествиями,

9) творческим поиском одухотворенности в повседневном.

Суть его - по-своему, с привнесением в любое дело (служебное общение с людьми и домашнее приготовление салата) своего, индивидуального. Именно это индивидуальное есть истинный духовный путь к другим людям. Термин "творческий" уместен в названии каждой отдельной указанной методики еще и потому, что важно постоянное осознавание пациентом своей самобытности, например, и в художественной галерее, и при чтении художественной литературы, и в отношении всего того, с чем он знакомится в путешествии. Пациенты должны ясно осознавать то, что происходит с ними в процессе этого лечения.

Познание других душевных расстройств и других человеческих характеров;

Продолжение познания себя и других в творческом самовыражении с осознанностью своей общественной пользы, с возникновением на этой основе стойкого светлого мироощущения.

Суть терапии творческим самовыражением - в сознательном, целенаправленном выяснении пациентом в процессе терапии своей индивидуальности, своего места среди людей, в личностном, творческом самоутверждении.

Пациент пишет рассказ или рисует картину не только и не столько для того, чтобы увлечься самим процессом писания, сколько для того, чтобы развивать и обогащать творческую индивидуальность, чтобы жить и действовать в постоянном поиске своего самого общественно полезного смысла в жизни.

Отсюда вытекают цели и задачи подобной терапии.

1. Вызвать стойкое, необратимое улучшение у дефензивных пациентов, помогая им сделаться "самими собой", помогая им найти свой смысл жизни;

2. Открыть, привести в действие, раскрепостить скрытые резервы пациентов, которые помогут им значительно лучше адаптироваться к общественной и нравственной деятельности;

3. Помочь дефензивным пациентам на основе укрепленной творческой индивидуальности стойко и продуктивно войти в коллективы - трудовые, учебные, бытовые и т.п.

5. Индивидуальная и групповая формы работы по методу Бурно.

В практическом применении терапии творческим самовыражением Бурно выделяет две приемлемые формы работы - индивидуальные встречи и работа с открытыми группами в амбулатории. Индивидуальная форма дает возможность врачу войти в мир больного, узнать об его интимных переживаниях, уточнить с ним вместе вопрос о его самочувствии и настроении.

Групповая форма дает возможность пациенту наглядно увидеть себя, свой характер, свои духовные ценности, свое творчество в сравнении со всем этим у товарищей по группе. Пациент может убедиться в искренности интереса и уважения к нему со стороны товарищей, понять и принять иные образы переживания и поведения, что само по себе терапевтически ценно.

6. Немного о терапии созданием творческих художественных произведений.

Занимаясь групповой терапией со стационарными и амбулаторными больными, Бурно чаще всего использовал следующие конкретные виды терапии творчеством - писание рассказов и очерков, творческая фотография, графика и живопись. Как он указывает, это и есть тот минимум, которым должен овладеть врач в смысле собственного творчества. побуждающего пациентов к целебной работе. Важно при этом помнить, что врач не ставит своей целью сделаться писателей, фотографом или живописцем. Он только должен научиться раскрывать пациентам свою духовную индивидуальность, подавать им пример общения через творчество. Чем меньше мастерства в творчестве врача, тем, видимо, легче ему внушить пациентам смелость первого шага. Конечно, от врача требуется клинико-терапевтическое понимание всех видов творчества для дифференцированной терапии пациентов с различными личностными склонностями и способностями, то есть врач, занимающийся терапией творчеством, должен прежде всего быть хорошим клиницистом. Так, шизофреникам более близки абстрактная живопись, символизм в прозе и глубокое вчувствование в музыку. А психастеники с их "жухлой" чувственностью и врожденной основательностью понятнее язык реализма. Для них необходимо приоткрыть непосредственную радость бытия, яркие краски и звуки жизни. Дефензивным пациентам, неуверенным в себе и своих силах, часто важно подчеркнуть свободу, отсутствие рамок, для того, чтобы простимулировать творческий процесс.

Терапия графикой и живописью возможна без помощи уроков специалиста-художника, потому что цель ее - не в создании истинных произведений искусства, а в стремлении выяснить, подчеркнуть свою индивидуальность при помощи кисти, карандаша, фломастера и красок.

Бурно выделяет такие механизмы терапии графикой и живописью:

Рисование может быть так же доступно в любом месте пациенту, как и запись в книжку, и оно приносит нередко такое же мгновенное симптоматическое смягчение душевной напряженности, как и ведение дневника;

Постоянно рисующий пациент невольно, по привычке уже, приглядывается к краскам и линиям вокруг, и таким образом постоянно целебно выясняет свою духовную индивидуальность и "привязывается" к окружающему;

Писание красками, смешивание красок, рисование пальцами и ладонями на большом листе обостряет, "поджигает" блеклую чувственность дефензивных пациентов и способствует еще большему "привязыванию" их к жизни;

Лечебно-творческий рисунок в группе на заданную тему, например, "Дом моего детства", дает возможность сразу же, через несколько минут рисования, в выставленных вместе рисунках увидеть каждого члена группы и яснее - самого себя через сравнение с другими.

Врач и медицинская сестра прежде всего должны сами показать в группе, как это просто - нарисовать свое. Для этого требуется только вдохновенное стремление передать свое переживание, не задумываясь над тем, как это сделать. Смысл и рефрен при этом- мы рисуем (пишем, фотографируем) для того, чтобы лучше видеть мир и себя в нем. Бурно рекомендует делать все это со снисходительно-теплым отношением к неумелости рисовальщиков, кратко, но серьезно поддерживать робких пациентов, заглушаемых стыдливым малодушием ("Где уж мне!" , "У меня нет воображения" и т.д.)

Темы для рисунков и картин, равно как и темы для рассказов и эссе, могут быть самыми разнообразными. Главное - выразить себя. Это могут быть "Пейзажи моего детства", "Цветок, который мне нравится", "Животное, которое мне по душе", "То, что мне неприятно" и пр.

Целесообразно рассматривание в группе альбомов по древнегреческому, древнеегипетскому, древнеримскому искусству, чтобы пациенты могли сориентироваться, что им созвучнее, куда каждый из них ближе по собственной своей характерологической манере рисунка.

Нередко приходится помогать пациентам выбираться из формалистических "клеток", в которые они прежде уже заперли свою духовную индивидуальность. Например, дефензивные в отличие от нравственно-пустых психопатов, выхолощенно-манерных шизофреников наполнены переживанием неполноценности, нравственными заботами, им есть что сказать людям тепло, от души. Однако, боясь раниться, некоторые из них уходят в стихийном творчестве в эстетски-холодноватую формалистичность изображения, копирование чужих картин, и эти заборы-маски не столько прячут от людей их муки, сколько усугубляют душевную напряженность, затрудняют общение с людьми. В таких случаях, нужно помочь пациенту работать именно по-своему, искренне, проще. одухотвореннее, рассказывая именно о своих собственных сокровенных переживаниях.

Иногда пациента необходимо "выводить" в рисование или писание из его особенных, живых интересов. Так, к примеру, пациент, охваченный древнеисторическими размышлениями, начинает рисовать мамонтов среди первобытной природы.

Нередко потянуться к графике или живописи помогает чтение литературы о видах и жанрах изобразительного искусства, о технике исполнения и материалах. Та, нелюбопытный, рассеянный дефензивный пациент, узнав, что духовно близкие ему картины написаны пастелью, разглядев в группе впервые пастельные мелки, пробует порисовать ими и увлекается.

Психастеникам без музыкального слуха и интереса к музыке показано сочетать слушание музыки с рисованием картин, с просмотром художественных слайдов, созвучных данному музыкальному произведению. Ведь психастенику свойственно конкретно представлять, что там, "в музыке", происходит. Творческие образы, которые при этом возникают, не просто интересны - они целительны. Также помогает пониманию музыки и вчувствованию в нее и чтение мемуарной литературы о композиторах.

Дефензивные шизоиды часто воспринимают музыку без всяких представлений - так звучит как бы сама душа. Шизоиду, напротив, параллельные занятия будут мешать слушанию музыки, отвлекать и даже раздаржать.

Исходя из собственного опыта, Бурно предлагает следующую систематику музыкального созвучия в зависимости от клинических групп пациентов:

Дефензивным циклоидам обычно созвучны Моцарт, Глинка, Россини, Штраус, Римский-Корсаков, Шуберт, Кальман, Равель, Стравинский.

Дефензивным шизоидам - Гендель, Бах, Глюк, Гайдн, Бетховен, Паганини, Лист, Григ, Шопен, Вагнер, Чайковский, Верди, Шостакович.

Психастеникам - Вивальди, Глинка, Сен-Санс.

Дефензивным эпилептоидам - Мусоргский, Бородин, цыганские романсы.

Пациенты, более склонные к музыке, обычно и более расположены к поэзии. Однако, Бурно советует время от времени в любой лечебной группе слушать музыку с одновременным чтением вслух специально подобранных к мелодиям стихов, пытаясь усиливать таким образом целебно-музыкальное переживание поэтическим.

7. О показаниях и противопоказаниях к терапии творческим самовыражением.

Этот терапевтический прием показан широкому кругу дефензивных пациентов.

Абсолютным противопоказанием считается глубокая психотическая депрессия с суицидальными мотивами. Пребывание таких больных в группе творчески самовыражающихся людей может усугубить чувство депрессивной безысходности, выключенности из жизни и подтолкнуть к суициду (в том числе и через продуманную с помощью записей в дневнике подготовку к уходу из жизни).

Противопоказанием считается также дефензивные малопрогредиентно-шизофренические случаи, когда пациенты упорно сообщают, что становятся в процессе лечения все более "хрупкими", ранимыми, лечение будит радостные надежды - и только больнее от всего этого "удары жизни". Дома так плохо, так серо, холодно-равнодушно. "Лучше бы и не знать этого контраста!"

Противопоказанием (относительным) служит бредовая и сверхценная настроенность больных с тенденцией к бредовой интерпретации учения о типологии характеров во вред больному и окружающим его людям. А также различные психопатологические состояния, противоположные по своему содержанию дефензивности: истерическая и эпилептоидная психопатия с агрессивными тенденциями без всякого чувства неполноценности.

Отдельные моменты терапии творческим самовыражением Бурно советует использовать в работе участкового психиатра и любого врача-лечебника.

Терапия творческим самовыражением имеет и свои психогигиенические формы в здоровой повседневности. Это вполне актуально при современном уважении ко всякому творчеству, при нынешней распространенности субклинических, в том числе и дефензивных, расстройств, при необходимости массовой творческой увлеченностью предупреждать разнообразные душевные расстройства, алкоголизацию, наркотизацию, токсикоманию подрастающего поколения.

Из терапии творческим самовыражением по методу Бурно можно немало почерпнуть для психологии и педагогики с существенной выгодой для общества в целом.

Таким образом, мы рассмотрели одно из современных направлений отечественной психотерапевтической школы, базирующееся на глубоком анализе лечебно-коррекционных механизмов, проявляющихся в ходе изобразительной и иной творческой работы, а также в ходе обсуждения созданных произведений в группе или с терапевтом. Мы увидели, что за счет подключения интеллектуальных и творческих операций происходит облегчение психотерапевтического контакта и доступа врача к психопаталогическим переживаниям пациента, что в свою очередь помогает ассоциативно-коммуникативной адаптации пациента, его наибольшей вовлеченности в жизненный процесс, пониманию и принятию себя и окружающих, а, следовательно, и всему лечебному процессу в целом.

Цель жизни - самовыражение. Проявить во всей полноте

свою сущность - вот для чего мы живем.

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея

Самовыражение как качество личности – способность раскрывать свою душу во внешнем мире; следуя голосу совести, проявлять, показывать своё отношение к миру не только в форме отдельных чувств, поступков, слов, мимики и жестов, но и в презентации своей личности с большей или меньшей степенью индивидуальности, оригинальности, самобытности и выразительности.

Поэт обратился за помощью к врачу. Он сказал ему: - У меня целый ряд ужасных симптомов. Я несчастен и не нахожу себе места, у меня ломит руки и ноги, и даже волосы. Врач спросил: - Может быть, вы ещё не обнародовали своё последнее сочинение? - Да, это так, - сказал поэт. - Отлично, - сказал врач. - Будьте так любезны прочитать его. Поэт стал читать и по требованию врача повторял свои строки снова и снова. Затем врач сказал: - Встаньте, вы излечены. То, что было внутри вас, поражало ваши внешние органы. Теперь, когда оно высвобождено, вы снова здоровы.

Самовыражение – стриптиз души. Душе для счастья нужно полностью раскрыться, быть нагишом перед Абсолютной Истиной. Но оголиться душа может только в отношениях с Богом. В отношениях с Ним отсутствует всякий стыд. Во всех иных случаях можно говорить лишь о частичном самовыражении.

Подлинное самовыражение – это когда человек всегда, везде и во всём следует голосу совести. Совесть как внутренний нравственный закон внутри человека, как представительство Бога в нём, становится главным побудителем всех его поступков. Когда внутренний судья требует вести себя соответствующим образом, это находит отражение в самовыражении личности – зеркальном отражении искорки Бога – совести. Люди, утратившие совесть, не способны на истинное самовыражение. Окружающие видят в их отношении к миру жалкую подделку на самовыражение в форме лицемерия, гордыни, эгоизма, невежества, капризности, словом, длинной галереи пороков, заканчивающихся деградацией личности и безумием.

В контексте этих мыслей американский писатель Дональд Уолш пишет: «Формула всей жизни в ста словах. Надежда - дверь к вере, Вера - дверь к знанию, Познание - дверь к творчеству, Творчество - дверь к опыту. Опыт - дверь к самовыражению, Самовыраже­ние - дверь к становлению, Становление - действую­щая сила всей Жизни и единственная функция Бога. На что надеешься, в то рано или поздно поверишь; во что поверишь, то рано или поздно будешь знать; что знаешь, то рано или поздно сотворишь; что со­творишь, то рано или поздно познаешь на опыте; что познаешь на опыте, то рано или поздно выразишь; что выразишь, тем рано или поздно станешь. Это Формула Всей Жизни. Вот так все просто».

Самовыражение как качество личности – естественная потребность души, присущая каждому. Однако далеко не каждый может реализовать данную потребность. Притязание на самовыражение есть, а возможности отсутствуют. Общество заставляет носить нас социальные маски. Порой человек за день надевает столько масок, что до самовыражения очередь не доходит. Нужно всё время следовать какой-то линии поведения – демократичного начальника, принципиального депутата, честного политика, прекрасного семьянина. Маски есть, а самовыражения и искренности нет.

Поэт Сергей Островой пишет:

Из всех примеров самовыраженья
Предпочитаю искренность движенья.
Движенье сердца. И движенье мысли.
Всё движется на свете. Вверх ли, вниз ли.

Всё движется. От самого рожденья.
К добру. И к злу. И в этом суть движенья…
И суть поступков. Вольных и невольных.
И сто дорог прямых. И сто окольных.

Вот почему у самовыраженья
Такие разноликие спряженья.

Сознательное или бессознательное отождествления себя с кем-то – это извращённая форма самовыражения. Социальные маски само по себе не плохи. Дело в том, что человек из-за них теряет возможность на самовыражение. Он всегда озабочен тем, как лучше сыграть роль. Проблема «быть или казаться» становится для него особо актуальной.

Что в итоге человек теряет? Мощный источник положительных эмоций, вдохновения и отличный способ разрядки, дающий выход накопленной негативной энергии. Не зря говорят, что для художника картина – это канализация, куда он сливает отрицательные эмоции. Ирвинг Стоун в романе «Жажда жизни» пишет: «Не писать Рембрандт не мог. Хорошо он писал или плохо - не важно, но только Живопись делала его человеком. Искусство тем и дорого, Винсент, что оно даёт художнику возможность выразить себя. Рембрандт сделал то, что считал целью своей жизни, и в этом его оправдание. Даже если бы его искусство ничего не стоило, то и тогда он прожил бы свою жизнь в тысячу раз плодотворнее, чем если бы подавил свой порыв и стал богатейшим купцом Амстердама».

Кроме того, человек, лишенный возможности самовыражения, не может найти, самоисследовать и осознать себя. Не понимая себя, трудно совершенствоваться и личностно развиваться. Кто обокрал себя на возможность самовыражения, одновременно украл у себя отличный способ повысить самооценку.

Без способности самовыражения человек превращается в невидимку. Окружающие видят социальную маску несостоятельной личности и только. Кристофер Прист писал: «Невидимость - это недостаток веры в себя, своего рода несостоятельность личности». Максим Кулижников в этой связи говорит: «Звезды кино или музыки, скажем, часто выражают себя в соответствие с тем, как публика будет реагировать, принося свою истинную природу в жертву вкусам их аудитории. Люди искусства, которые верны себе (и их творчество) сильно отличаются от людей, которые занимаются попсой. Часто первые не получали признания при жизни. Практически никакого или должного признания. Но что-то вдохновляло их оставаться самими собой и выражать свою сущность».

Самовыражение невозможно без уважения и любви к людям. В одном таджикском, или узбекском, а может и в индийском городе жил ковровых дел мастер. Всю свою жизнь он занимался тем, что ткал ковры. Своё мастерство он получил от своего отца, а тот от своего, и так далее. В каждом своём творении-ковре мастер выражал собственное видение мира. Каждая его работа была словно письмом - посланием миру. В самом конце своих дней мастер создал ковёр, в котором рассказал обо всём, что узнал в долгой жизни. Его ковры ещё долго украшали дома как бедных, так и богатых людей. Каждое наше творение: будь то ковёр, посаженное дерево или даже вбитый гвоздь - это наше творение, послание миру и другим людям, оно несёт им частичку нашего сердца и души.

Петр Ковалев 2014 год